На следующий день, трясясь в машине по знакомой дороге, он вспоминал, как они ехали в первый раз в Чечню, и удивлялся - насколько все изменились. Разве он предполагал, что эта война станет его войной, что за чеченских детей, женщин, врачей, учителей он будет идти на риск? Что их беда станет его бедой? Каждому поколению по войне. Роман понял, почему некоторые остаются здесь надолго, заключая контракты и, бросая семьи, - потому что здесь в Чечне с людей отсеивается шелуха, пижонство, очковтирательство и человек предстает таким, каким он есть на самом деле. И еще, и даже, прежде всего, из-за настоящей дружбы, особой дружбы под угрозой общей опасности, а также возможности добиться реального результата в борьбе с реальным врагом.

Начальство здесь как повезет. Если преодолеть страх, то окажется, что у многих есть причины остаться. «Но не у меня. Я не согласен, что каждый должен пройти через войну. Тех, кто доводит дело до войны, надо судить как врагов народа, - Роман достал темно-зеленый амулет. - Скоро я обниму своих любимых и единственных…»

Дорога выпрямилась, и за окном пролетали пустынные села без следов разрушений. Скоро Чернокозово и мирная земля, где не охотятся за федералами, нет инженерных разведок, бронетехники и не летают вертолеты.

- Перекусим? - весело спросил Зверь, когда машина въехала в Моздок. Неряшливый прифронтовой город с отпечатком близкой угрозы, наполненный военными и людьми разных национальностей, показался Роману глотком свежего воздуха. Он с интересом рассматривал прохожих, магазины, играющих детей и мечтал о русской зиме, когда хлопья падающих снежинок заботливо накрывают затихшие дворы, города становятся чистыми, белоснежными, а свет из окон и фонарей тысячами волшебных искорок разлетается по улицам.

- Что будете заказывать? - спросила миловидная девушка с блокнотом в руках, пытаясь заглянуть в глаза обычным посетителям кафе группе молодых мужчин.

- Шашлык по двести грамм всем, - Артем, оторвавшись от меню, откинулся на спинку стула и весело подмигнул официантке.

- Мне не надо… Вы хаш готовите? - Роман посмотрел на ее удивленные глаза.

- Это очень специфичное блюдо…. Как бы вам сказать…, - девушка заметно растерялась, - его хорошо утром… помогает от этого…

- От похмелья..., - улыбнулся Михаил.

- Я знаю…, - Роман поморщился от досады и подумал: - «Неужели у меня на лице написано - «пьяница?» - Мне не надо лечиться. Я попробовать хочу.

- В первый раз боюсь, вам не понравится, - официантка настойчиво пыталась отговорить Романа от этого блюда.

- Вы его готовите? - он еле сдерживался.

- Ну, да…

- Заказываю, - твердо сказал Роман и положил ладонь на стол.

- Ты не сможешь его есть, - серьезно заявил Артем.

- Хаш это армянское блюдо представляет собой сваренные вместе бараньи внутренности, - Михаил также был озабочен, - может, шашлык поешь, или мясо по-польски?

- Я хочу хаш. Три месяца пробыть на Кавказе и не попробовать хаш? это неправильно. Будет что вспомнить, - Роман был непоколебим.

Девушка пропала в сумраке не очень опрятного, с лавками у столов, с небольшими, занавешенными окнами обычного кафе с таким же стандартным меню, напечатанном на обычных листках бумаги в потертой целлофановой пленке. Сквозь негромкую музыку весело звенели потревоженные китайские палочки, подвешенные над деревянной, неказистой дверью. «Надо попросить салфетки», - подумал Роман. Через минуту к нему подошел пожилой кавказец, стоявший за барной стойкой.

- Это вы хаш заказали? - он вежливо, но с достоинством наклонил голову, пытаясь заглянуть в глаза русскому и определить его истинные намерения.

Роман несколько смутился оттого, что казалось на первый взгляд простой заказ, вызвал такую реакцию и внимание к его персоне.

- Да.

На лице кавказца он прочитал уважение и признательность.

- Хаш хорошее блюдо, но по настоящему его можно оценить только со временем. Необходимо умение его есть, - Роман расценил это как последнюю попытку его отговорить или предотвратить его возмущение.

- Я хочу попробовать. Ругаться не буду. Вы мне объясните, как надо есть?

На лице кавказца выразилось смущение и, вместе с тем, еще большее уважение.

- Хаш едят горячим. У блюда специфичный вкус, поэтому к нему подаются отдельно тертый чеснок и соль.

- Спасибо, я справлюсь. Быть на Кавказе и не попробовать хаш…, - Роман был искренне благодарен бармену и давал ему понять, что также уважает местные обычаи и понимает его заботу.

- Приятного аппетита, - лицо кавказца светилось доброй улыбкой.

К сожалению, Роман отметил, что национальных чеченских блюд не очень много готовят в кафе, меню которых ограничивалось шашлыком, мясом с сыром, мясом с тестом. Изредка готовили хаш, но у него не хватало смелости преодолеть предупреждающие намеки кавказцев о рискованности его еды. Шашлык Роману надоел, да и готовят его не только на Кавказе, поэтому он твердо решил перед отъездом попробовать таинственное блюдо, стоявшее в большой глиняной миске, от которой разносился не очень приятный, но знакомый с детства запах готовящегося холодца. Он очень любил холодец, когда его готовила мать, но никогда не ел его горячим.

Внешне поданная мутная похлебка напоминала грибной суп с плавающими в густом бульоне развалившимися кусками шляпок подберезовиков с белыми крепкими ножками. За Романом пристально следили его друзья. Он подмигнул Артему, и, зачерпнув ложку, отправил ее в рот. Запах варённых внутренностей ударил не только в нос, а как показалось Роману, а разнесся по всему телу. Он был вынужден высыпать весь чеснок и перец в похлебку, но перебить аромат было невозможно, при этом специи не обжигали гортань, но, тем не менее, Роман был удовлетворен и почувствовал, как ему завидовали Артем и Михаил.

- Вот теперь я по настоящему побывал на Кавказе, спасибо, - он особо поблагодарил бармена и направился вслед за товарищами к выходу, сдерживая неприятную отрыжку, которая будет напоминать ему об экзотическом блюде до утра следующего дня, вызывая чувство выполненного долга.

У выхода из кафе он испытал непривычное состояние безоружности. Его руки по привычке искали автомат, а на пояс не давили гранаты с пистолетом Макарова, и он почувствовал, что первая серия его войны наконец-то действительно подошла к концу. Теперь в знакомый Аэропорт и улететь на хрупком самолете в ту жизнь, где есть родные и близкие, заснеженная волжская «Стрелка», памятник Минину, набережная и спокойствие. Нет, спокойствия теперь и там нет. В нем, в Романе его нет. Говорят, что со временем это пройдет и вытравится пульсирующее ожидание опасности.

Теребя в руках заветный авиабилет, Роман оглядел ребят. Зверь, Доцент, Шмель…

- Вы уж тут продержитесь без нас недельку, - Роману вдруг стало стыдно оставлять друзей. Не сговариваясь, они положили руки друг другу на плечи и стояли, сомкнув бритые головы, готовые умереть друг за друга.

- Прыгать не будем. Пора. - Доцент разомкнул круг. - Не задерживайтесь там, скоро наша очередь.

- До встречи через неделю. Встречайте.

Вдруг Роман ощутил себя другим человеком и понял, что этот сумасшедший мир с оружием, бронетехникой, палатками, горами и новыми друзьями стал ему дорог. Нет, не так он представлял свой отъезд домой, и не ожидал, что испытает сожаление.

- Миха, помнишь, как мы не верили, что в Чечне наступит мир, и не хотели работать?

- А помнишь, как ты говорил, что все у нас через задницу? - вопросом на вопрос ответил москвич. - Если мы не видим смысла в управленческих решениях, это не значит что они ошибочные, а, скорее всего, они нам не ясны, что тоже, конечно, плохо.

- Просто верить хочется в разумное руководство, и доверять, а иначе как работать?

- Я полностью тоже не верю, - Михаил, как всегда выглядел невозмутимым и прятал за детской улыбкой свои мысли. - Стратегия правильная, а реализация слабая и еще сомневаюсь, что война здесь когда нибудь кончится.

- В то, что со временем нохчи будут жить лучше, я верю. Несмотря ни на что успокоятся, и стрелять перестанут. Время лечит. - Он не допускал мысли, что войны будут идти вечно и люди не научатся просто жить без дележа и конфликтов.

В иллюминатор Роман осмотрел горы и к собственному удивлению с удовольствием подумал - «Скоро я вернусь. Скоро этот дурацкий самолет поднимет меня в небо и где-то там высоко в белом ватном тумане пересечет условную границу между мирами, перенеся меня в другую жизнь. На неделю в другую жизнь и обратно. Сюрреализм».