После подрыва федералов у села Ярышмарды Адлан мучил себя вопросами: - «Ради чего? Что эти мальчишки ему сделали?». Он не испытывал зла к этим, таким же как он парням. До этого момента все казалось игрой - скрытно принести оружие, взрывчатку под лозунгом «Мы воины Аллаха, мы патриоты, мы сражаемся за веру и родную землю!». Казалось все просто и правильно. Ему нравилось верить, что чеченцы сильнее, достойнее и благороднее, но вдруг, все стало неправильно и запутанно: он как вор и трус тайно нашкодил и теперь сидел в кустах, опасаясь возмездия. А ведь эти солдаты не мешали Адлану, напротив, федералы помогали его знакомым, в эту войну они не грабили и не бомбили села. Он с удовольствием поиграл бы с ними в футбол или другую игру. И вдруг, он понял, что до этого взрыва он играл. Он думал, что как в любой игре забьет гол и победит, а если проиграет, то можно начать заново... Или как в компьютерной игре если убьют, то можно не сохраняться и также начать заново.

Но в действительности все было не так. Сейчас вместо ожидаемой радости пришел страх: - «Что я здесь делаю? Как так получилось? Зачем Аллаху нужна эта смерть? Я же человек, как Аллах мог позволить мне сделать это?». Он обернулся вокруг - друзья, которые казались самыми лучшими, помрачнели и картинно улыбались, но в глазах был тот же страх: - «Чему мы радуемся? И я сам улыбаюсь... Как глупо все. Как дальше жить? Ждать когда придут и убьют?». Мир для Адлана перевернулся, и красивая сказка кончилась.

В этот момент он даже не подумал, почему мы не стреляем и не добиваем, как планировали раньше, как его учили. Он молча смотрел на бежавших со стороны противоположного леса федералов, как они вытаскивали из облака дыма и пыли обгоревших и оглушенных парней. В тот момент он со страхом ждал вертолетов и благодарил бога, за то, что никто не заметил его слабости.

Вчера Ахмад дал ему поручение вернуться в Юкерч-Келой и убить милиционера Ису. Убить как бандит, как киллер из-за угла такого же, как он сам, чеченца. Снайперская винтовка была спрятана недалеко от базы. Для этого он вернулся из леса в Дачу-Борзой, чтобы побриться и переодеться. До Шотоя он должен был доехать легально, так как никогда еще не задерживался и не привлекался как боевик.

Адлану принесли бритву и нижнее белье. Ради дела можно нарушить заповеди Аль-Ваххаба, чтобы избежать задержания при проверке. Менты и кадыровцы определяют ваххабитов просто - если увидят бороду, то заставляют раздеться, если нет нижнего белья, то задерживают и убивают…

Постепенно из-под бритвы проступал красивый чистый подбородок, торчащий кадык, ровные губы и мужественные скулы. Постригшись и побрившись, Адлан почувствовал себя гораздо лучше. Его одолевала неловкость за голое лицо - все-таки он долгое время желал вырастить бороду как символ настоящего мужчины, но при этом, он с удивлением для себя, чувствовал облегчение от возможности выйти из ставшей утомительной игры. Появилось искушение все бросить и сбежать из добровольно выбранного им когда-то мира с необоснованными ограничениями, жестокими правилами и сказочными целями. «Ну почему Аллах требует от людей носить бороду? От нее одни неудобства и грязь, особенно летом. Как влияют на веру короткие волосы и запрет на пользование туалетной бумагой? - он смотрел в зеркало и не узнавал себя, но новое ощущение ему нравилось - Может и к лучшему?».

- Опасно стало, - хозяин дома имел испуганный вид. - Федералы обложили село. Начали проверки документов.

- Откуда начали?

- С юга. Есть информация, что выставляют дополнительные блокпосты на трассе.

- Скажешь, что я твой родственник.

- Нет, они знают всех моих родственников... Я не за себя боюсь, они тебя проверять будут.

- Тогда спрячь меня.

- Опасно, лучше иди на вокзал. Автобус в восемь тридцать, пока успеваешь. Там можно сказать, что пересадку делаешь, а едешь до Шотоя.

Адлан сомневался, охватившее его отчаяние вызвало настроение героического самопожертвования: - «Сдал меня Ахмад федералам, а сам в лесу отсидится», - подумал он и взял с собой гранату. - Взорвусь, если что… Аллах велик». Он давно не жил светской жизнью и не ходил открыто днем по селам. Привычка прятаться и всегда быть готовым к бегству и стрельбе не оставляла его.

Однако на улице было спокойно. Люди жили обычной, размеренной жизнью: дети шли в школу, ездили машины, у палаток стояли женщины и бритые мужчины. Никого не волновала война. Адлан постепенно успокаивался: - «Может им не нужно исламское государство? Или они не верят в него? Или не хотят, чтобы то, что было до войны, вернулось?». Проходя мимо школы, он заметил ремонтные работы. Его поразила мысль, что строителей в общественных зданиях не видел очень давно и запах раствора был не из этой жизни. Внезапно он почувствовал желание окунуться в этот мир, где нет врагов, где никто не прячется и не держит руки в карманах, придерживая автомат или гранату: - «Зачем она мне?» - Адлан подошел к забору и, убедившись, что никто на него не смотрит, бросил гранату в кусты, с облегчением вдохнув чистый мирный воздух.

На вокзале он заметил группу чеченцев в военной форме, но его никто не останавливал и не спрашивал документы. В автобусы спокойно садились люди. Лишь изредка он ловил на себе взгляды местных и чувствовал причастность к тем, кто приходит по ночам и носит оружие. Другая, ночная жизнь. Как долго он не выходил из нее и не видел, как живут днем. Это удивительное открытие поразило его: - «Почему он живет не так?».

Автобус оказался старым, неуютным, заполненным женщинами и стариками, ехавшими в основном до Шотоя. Сам факт его существования напомнил Адлану детство, когда он вместе с отцом ездил в Грозный в магазины или на колхозный рынок. От воспоминаний его отвлек бронетранспортер с солдатами на броне, стоявший чуть поодаль от стационарного вагончика и шлагбаума, перекрывавшего дорогу на выезде из села. Автобус остановился и Адланом завладел страх, берущий начало с первой войны, когда в его двор, сломав ворота, въехал вот такой же бронетранспортер, и грязные, злые, голодные солдаты начали грабить дом. Однако, его поразило, что проверку пассажиры восприняли как-то буднично и спокойно. Их возмущения носили формальный характер. Женщины не кричали картинно размахивая руками, а продолжали разговаривать друг с другом, зло поглядывая на вошедших: наглого вооруженного чеченца в форме милиционера и военного русского, который был одет скромнее и не выставлял оружие напоказ. Проверяя документы, двоим мужчинам они предложили пройти в вагончик.

«Вот и все…, зря гранату выбросил, расслабился…» - встретившись глазами с русским и поняв, что должен выйти, Адлан испугался. Ему говорили, что раньше, если забирали мужчин женщины и ближайшие чеченцы активно вступались, зная по опыту, что больше их не увидят. Но к его удивлению сейчас никто не высказывал особенного беспокойства, кроме сожаления за задержку.

Он не понимал, что происходит и как себя вести. Тех, кто выходил из автобуса, провожали не трагично. Один был с женой, которая осталась в автобусе и не плакала. «Будь, что будет», - Адлан решил не предпринимать активных действий, да и что он сейчас мог предпринять? К нему подошел русский, внимательно посмотрел на него, затем на его документы и сказал: - «Пройдемте». Адлан стыдясь слабых от страха ног, держась за поручни руками, покачиваясь, протиснулся к выходу. К его удивлению из вагончика вышел пассажир и, пряча документы в карман, улыбнулся, предложив на чеченском: - Покурим? Минуту надо подождать, пока они запишут.

Адлан удивился, что чеченец сказал про военных, что они его не задержат, не поговорят с ним, а запишут. Просто запишут. «Документы у меня в порядке, пусть записывают», - затянувшись табачным дымом, Адлану стало легче.

В вагончике за столом сидели двое федералов и один милиционер. Внимательно осмотрев документы, русский спросил:

- Куда едем? Мича ву?

- В Шотой.

- Откуда?

- Из Атагов.

Русский внимательно посмотрел Адлану в глаза.

- Где работаешь?

- Нигде…,- Адлан испугался, так говорить нельзя. - Шофером был раньше, сейчас хочу найти новую работу. В милицию хочу... - Адлан посмотрел на милиционера и подумал: - «Почему он так сказал? Может скрытое желание?».

- Выйди, подожди вместе со всеми.

Оставшись одни, Берия кивнул Зверю, чтобы закрыл дверь и, обратившись к Роману, прошептал: - Ну что ты мне все ноги оттоптал?

- Ты посмотри на его руки, и волнуется как девочка, по-моему, боек, - Роман был возбужден.

- И что? За что его задерживать? За то, что он в автобусе ехал? Документы у него в порядке.

- Что, так и отпустим?

- Нет, здесь расстреляем? У тебя санкция есть? Сейчас если он не вернется в автобус, такой визг поднимется... Перепиши и отдай документы.

Когда автобус отъехал Берия отозвал Романа к бронетранспортеру подальше от чеченских милиционеров и, наклонив голову, заговорщицки произнес: - Занимайся здесь, а я свяжусь с Кэпом, у него есть свой человек в Шотое. Пусть встречают этого. Дай мне данные на всех, кого переписали…

Иса внимательно смотрел как из автобуса, прибывшего из Грозного, выходят пассажиры, выискивая среди них молодого человека в кожаной куртке, под которой была одета рубашка в белую вертикальную полоску, среднего роста, коротко стриженного и гладко выбритого. В руках должен держать темно-синюю сумку с эмблемой фирмы «Найк». Два часа назад он получил сообщение из Дачу-Борзоя от знакомого эфэсбэшника о подозрительном чеченце.

«А русский не ошибся, - Иса действительно узнал в парне человека, проведшего долгое время в горах. - Для пастуха он слишком молод и старается мусор не выбрасывать, - полезная привычка для тех, кто прячется в горах. Шотой ему знаком, но он здесь долго не был. Пожалуй, через два квартала надо сменить машину. А где ее взять? Вызвать кого-нибудь? Разболтают... Пешком за ним пойду. Он долго ходить не будет, скоро время намаза», - решил Иса.

Парень, с интересом осматривал магазины, заглядывался на молодых девушек и, неожиданно для наблюдавшего за ним, остановился у дома, в котором проживал Саид, приходившийся Ахмаду дальним родственником.

«Удача…, - Иса улыбнулся, - это человек Ахмада, надо его брать». Он вернулся к машине возбужденный: - «Наконец-то я возьму Саида и того, кто к нему пришел и узнаю где Ахмад…». Его захлестнуло предчувствие скорой мести. Он с удовольствием представлял, как будет взбешен Ахмад, когда узнает, что Иса причинил ему проблемы». У него чесались руки применить оружие.

«Было бы лучше, если Саид окажет сопротивление, и тогда Иса всех убьет... И что дальше?… - Он очнулся от ненависти и постепенно стал возвращаться в реальность. - И что дальше? Если эти не скажут, их придется отпустить. А через неделю Ахмад сожжет мой дом... Нет, не так. Пока самого Ахмада не убью никого трогать нельзя. Может, он прислал этого парня за девушками смертницами, пока я их всех не взял? Ему нужны смертницы? Значит, он в районе Дачу-Борзоя или даже в Грозном готовит акцию».

Иса поставил машину возле магазина так, чтобы обеспечить наблюдение за домом: - «Надо тихо взять пришедшего человека и выпытать у него, где Ахмад. А Саида брать рано, пусть Ахмад присылает сюда людей. Видимо адрес не засвечен… Но с кем? Начальникам своим нельзя доверять. Вызвать федералов? - Иса сомневался, что эфэсбэшники смогут, не привлекая внимания, прибыть в Шотой и осуществить задержание. Вот самому задержать, а после увезти его к ним будет правильнее. Тем более он слишком молод и не показался ярым ваххабитом, которых Иса чувствовал нутром. -Если он выйдет из дома один, то не будет серьезно вооружен, и я смогу его остановить. Если что не так - убью», - решил про себя Иса и стал дожидаться наступления ночи.

Вместе с пением муидзина с минарета мечети подул свежий ветер, погнав по улице мусор и опавшие сухие листья. На лобовое стекло упали крупные капли дождя. «Дождь это плохо, - Иса невольно стал закрывать окно, но спохватился, считая, что это будет мешать наблюдению. - Пришедший сегодня может отложить выход из дома. Впрочем, Саид встревожен арестом смертницы, которую готовила его жена и боится неприятностей. Он едва ли пойдет куда-то с неизвестным, тем более постарается быстрее отправить его из дома».

Дождь усиливался, и Ису все больше одолевали сомнения: - «Сколько мне еще сидеть? Может взять их и в милиции заставить говорить... Уже поздно проводить арест. Скоро стемнеет, и парень может уйти. Кстати, русский передал мне его данные: Адлан Аслаханов, тысяча девятьсот восемьдесят шестого года рождения, уроженец села Шаро-Аргун. Ну, давай Адлан, пора выходить», - Ису несмотря на то, что перекусил купленной в магазине булкой хлеба с лимонадом, одолевал голод и левое плечо насквозь промокло от дождевых капель, летящих в открытое окно.

Дождь закончился уже в темноте. Когда с крыш лениво слетали последние капли, Иса увидел, как Саид в домашней жилетке осторожно вышел из дома, постоял у ворот, просматривая улицу. Через минуту он зашел во двор.

«Вот и все, скоро выйдет парень... Если пойдет в город, то мимо меня, если в горы, то придется идти за ним пешком или перехватить на следующем перекрестке», - Иса достал пистолет и проверил наличие патронов в магазине. Вдруг ему в голову пришла сумасшедшая мысль: - «А что если подъехать к нему на машине, сказать, что от Ахмада и увезти в тихое место. Не нужно будет ни санкции прокурора, ни разрешения начальника, и утечки информации не будет. Пропал человек и все».

Из ворот вышел Саид вместе с незнакомцем, и они направились в сторону гор. «Долго этот хмырь его не будет провожать - не оделся как надо. Только убедится, что парень не заблудился и точно ушел из села», - Иса завел двигатель. На ближайшем перекрестке он проследил за ними и стал свидетелем, как Саид рукой показал путь на окраину села, где за грунтовой дорогой за кладбищем начиналась тропа в горы, обнял парня и отправился домой.

Через несколько минут Иса догнал Адлана, одиноко идущего по дороге стараясь избежать того, что тот испугается и начнет стрелять или убежит. Остановившись рядом с ним, Иса медленно открыл дверцу и, широко улыбаясь, протянул ему руку со словами:

- Привет Адлан, я от Ахмада…, - он просчитал все верно, так как парень, остановившись, смутился, и не бросился бежать.

Адлан же мучительно соображал: - «Кто это? Этого не было в инструкциях Ахмада, но он знает от кого я, и смог меня найти…».

Иса заметил, что в кармане куртки Адлан держит пистолет и, не давая ему опомниться, продолжал:

- Садись в машину, меня Ахмад прислал…, планы резко изменились. Некогда было Саиду объяснять.

Упоминание имени Саида успокоило Адлана.

- Что случилось? - спросил он, садясь в автомобиль.

- Сумку назад брось, - Иса хотел, прежде всего, разоружить парня и успокоить его.

Адлану было приятно сидеть в сухой автомашине, и он был рад, что не надо лезть в эти грязные, мокрые и холодные горы. Он немного расслабился, рассудив, что если его хотели убить, то сделали бы это не в машине.

Иса бросил взгляд на парня: - «Ловкий, а ведь я рисковал, вдруг он Ахмада не знает и не от него? Ай, молодец, как угадал». - Он заметил, как парень вытащил руку из кармана, оставив пистолет, и решил: - «Вот теперь пора».

- Руки вперед на панель и не дергайся, - жестко и спокойно произнес Иса, наставив резко пистолет парню в бок. - Тихо сиди.

Адлан растерялся. Для него сегодня было слишком много приключений, и он не мог пошевелиться. То он шагнул без оружия в чужой мир, и его отпустили федералы, то почти вернулся в горы, а в результате перед ним сидел разъяренный мужик, больно тыча стволом пистолета в ребра, говоря, что он тот, кого он Адлан должен был убить. Он испугался еще больше. Ему явственно, до боли в голове захотелось жить.

- Адлан, я Иса из Юкерч-Келоя, кровник Ахмада. У меня к нему свой интерес. Я хочу поговорить с тобой не как «мент», а как брат. Ты из тейпа Пхамтой, я из Келой, мы никогда не воевали друг с другом. Я не хочу тебя убивать. Мне нужен только Ахмад.

Адлан постепенно приходил в себя: - «Слава Аллаху здесь не политика, а наши чеченские разборки. Согласно адатам Ахмад должен сам решить это дело».

- Руки подними, - Иса видел, как таял парень, постепенно с него сходило напряжение, и он опускал руки с панели автомобиля. Исе неудобно было сидеть и правой рукой держать пистолет, но нужно было выдержать время, пока этот парень придет в себя и начнет что-то понимать. - Сиди тихо и все будет нормально, я не хочу тебя убивать. Нас никто не видел, если ты мне поможешь, то будешь жить спокойно. Я сам тебя отвезу, куда скажешь.

Адлан молчал. Его глаза выражали готовность и желание решить все по-родственному. Внезапность его захвата и, главное, осведомленность Исы повергла его в шок и он задавал себе один и тот же вопрос: - «Откуда он знает про меня все?».

- Какое поручение тебе дал Ахмад?

Адлан не мог сопротивляться, глядя в уверенные и твердые глаза чеченца, старше и мужественнее его.

-Убить вас, - робко признался он, ведь перед ним сидел мусульманин, которого нельзя было обманывать.

Иса растерялся, так как не ожидал такой удачи. Конечно, он предполагал, что арест смертницы вызовет у Ахмада недовольство, но что так быстро: - «Значит, надо было брать всех с Саидом и его женой вместе».

- Ахмад неправильно делает, что посылает тебя отомстить за него. Это наша с ним война..., - Иса сознательно делал акцент на чеченские ценности. - Я отпущу тебя, если ты не будешь с Ахмадом.

- Он меня убьет, - Адлан растерянно посмотрел на Ису.

- Он всех убьет, люди для него мусор. Он только деньги ценит, чтобы в Турцию сбежать…, - Иса заметил, что парня унижало его подчиненное положение. - Наклонись и не дергайся, - он вытащил из кармана Адлана пистолет и гранату, затем убрал свое оружие. - Извини. Убери руки, расслабься.

- Я не могу выйти из джамаата, - повторил Адлан.

- Ерунда это все. Эти арабы детям головы дурят, чтобы вы умирали, а сами деньги зарабатывают. Русские ушли, арабы пришли, а где для чеченцев свобода? Ты сам по себе живешь? Нет, арабов и Ахмада слушаешь. Раньше только отца слушал, а теперь арабов.

Адлан сидел скрестив руки на груди и не находил ответа. Иса был прав. Он сам целый день задавал себе те же вопросы: - «Но где выход? Ведь должен же быть выход?».

Видя, что Адлан внимательно слушает Иса, продолжал: - Никто кроме чеченцев здесь порядок не наведет и не вернет старые времена, когда слушали старших, а не арабов. Вместе с ними чеченцы стали продажными…

Адлан вспомнил, как Саид неприятно шутил: - Жена хочешь? Конечно, хочешь. Здесь много есть. Мне твой друг Халил говорит - «Много мне надо сильно, бегать не хочу за женой. А я ему говорю: - «Смотри не добегайся, ха-ха-ха».

«Не истинные они мусульмане, так, вид только создают. И дома у него неправильно, не чисто, - он пришел в себя и мог спокойно рассуждать. - Иса тоже прав. Зачем с федералами воевать? Они мечети не закрывают, священников не трогают в отличие от арабов, которые больше запрещают чеченские адаты и говорят, чтобы делали все, как они скажут, иначе убьют. Убьют».

Он посмотрел на Ису:

- Ты предлагаешь мне бегать от ваххабитов как ты?

- Другого нет. В Чечне давно так. Ты бегаешь от милиции и федералов, я от ваххабитов. Кто-то от кровников, кто-то от бандитов. Я бегаю ночью. А вы бегаете днем от меня и еще ночью от вертолетов. Поэтому кто хочет жить в Чечне - идут к Кадырову или Ямадаеву, кто не хочет - идут в лес зарабатывать деньги, чтобы уехать отсюда за границу.

- Другого пути нет?

- Все дерутся ради власти. Масхадов кричит за Родину и свободу, арабы за веру и все плюют на людей. Мы чеченцы для арабов мясо - чем больше будет шахидов, тем для них лучше. Они всех нас изведут, и радоваться будут.

- А русские лучше?

- Русские лучше. Сейчас все изменилось... В Чечне давно федералы не управляют. У Кадырова и Ямадаева сил больше чем у федералов. У Кадырова второй полк вообще из бывших боевиков состоит. А у вас? Арабы управляют. Скоро выборы, мы своих выберем. Никому не будем подчиняться. Русским надо, чтобы было спокойно и не было войны. А арабам надо всех завоевать. Им не надо нефть добывать им надо воевать, а сколько чеченцев умрет им наплевать.

- Ахмад не даст уйти.

- Кто такой Ахмад? Он трус. Ты же мужчина. Если его убьешь - живи спокойно. Это наша земля. Можешь к Кадырову идти, можешь в милицию. Оружие носить будешь, сколько и какое хочешь. Друзей найдешь, женишься, дом построишь. Родители будут рады. Ахмад - никто, так шестерка у арабов. Я его все равно убью.

Постепенно Адлану передавалась уверенность Исы, и он смотрел на него как на сильного, убежденного в своей правоте. Он вспомнил, что в Грозном у кадыровцев служат его три брата, которых раньше он считал предателями. Они смогут ему помочь. В горы, в сырость и холод не хотелось. Скоро зима. Перед глазами Адлана вновь всплыл взрыв и обгоревшие молодые солдаты, а также трусость Ахмада. Он смело посмотрел в глаза Исе и сказал:

- Давай его убьем, а после я уйду.

- Куда ты уйдешь? Ну, давай все уйдем. У тебя дед жив?

- Жив слава Аллаху.

- Мой отец и твой дед вместе работали в Грознефти, и я знаю, что ты настоящий чеченец, - Иса вложил пистолет в кобуру и протянул Адлану руку, - это наша земля и арабы нам не указ.