Местная школа представляла собой запущенное одноэтажное здание с облупившейся штукатуркой, обнажившей кирпичную кладку, и покрытое потрескавшимся шифером. Стены были испещрены следами обстрелов, и по ним можно было определить применяемое оружие. Среди многочисленных осколков разорвавшихся гранат вокруг оконных проемов зияли выбоины от подствольных гранатометов, крупнокалиберных пулеметов и автоматов. Со стороны казалось, что вокруг этой школы остановилось время и в любое мгновение вновь зазвучат выстрелы, зазвенит бьющееся стекло, буравчиками вздыбится штукатурка и с крыши посыплется шифер, однако, у школы и внутри ее мирно сновала детвора разных возрастов.

- Автоматы не берите. Зверь, аккуратно расставь прикрытие, - скомандовал Кэп, когда на двух «Уазах» оперативники въехали во двор. Из буханки высыпали тяжелые и спокойно расположились по периметру.

- А коробки брать? - спросил Роман, имея в виду приобретенные ранее на общие деньги подарки для школы: тетради, карандаши, ручки и другая мелочь.

- Людвиг, помоги ему, и несите за мной, - бросил, осмотревшись Кэп.

Подростки, стоявшие у входа демонстративно разглядывали вошедших. Младшие, стараясь отличится и заработать уважение перед старшими, перебегали дорогу и косо наблюдали за военными. На Романа производило странное впечатление поведение чеченских детей. Это был не цинизм перестроечной молодежи столичного города, когда все вдруг стало доступным, «гласность» позволяла ругать старших, а «панккультура», выгнанная из Европы, как опухоль метастазами расцвела в умирающем СССР. Во взглядах, которыми дети сопровождали федералов, читались независимость и превосходство, смешанное со страхом. Упущенное поколение? Прежде всего, это их упущенная жизнь. Что их ждет? Горы, палатки из целлофана, ночная жизнь, питание «сникерсами», китайской лапшей и дешевым лимонадом? Кто им объяснит, что вместо российских они получат арабских начальников, более жестких и аморальных, которым абсолютно наплевать на обычаи горцев. Кто им объяснит, что жить свободным это не значит делать все, что хочешь. Они жизнь, отличную от войны, не видели, поэтому как на любой войне им нужен конкретный враг. Но как так получилось, что главным врагом им назначили русских? Воевать со взрослыми было понятно, но с детьми… Неужели нельзя все исправить?

Кабинет директора располагался сразу у входа в школу на первом этаже. Войдя в здание, Кэп оглядел коридор и, не обращая внимания на пристальные детские взгляды, открыл дверь. Роман и Михаил, оглядываясь, направились следом.

- Де дика хулда хан (Добрый день), - учтиво произнес Кэп.

Директор школы Ваха Сулейманович Масуев, пожилой интеллигент, давно не стриженный, в видавшем виды костюме, снимая старомодные очки в толстой черной оправе, вскочил со своего стула, радостно приветствуя гостей. Не поворачивая головы к присутствующим в кабинете учительницам, он коротко сказал одно слово на чеченском, после чего они, с интересом оглядываясь на вошедших русских и закрывая тетради, поспешили к выходу.

- Марша вогийла шу (С миром приход ваш), - директор протянул две руки для рукопожатия. - Проходите, садитесь, пожалуйста. Что-то случилось?

- Подождите, возьмите, пожалуйста, к новому учебному году, - Кэп, улыбаясь и освободившись от рукопожатия, остановил учительниц и стал открывать принесенные ящики.

- Большое спасибо, - директор был польщен и искренно выражал благодарность. - Да-да, среди младших классов раздайте, - приказал он, обращаясь к женщинам.

Кэп и Михаил сели за стол. Роман занял место у окна, рассматривая заросшую бурьяном площадь перед школой с остатками деревянного забора, вдоль которого стоял выцветший фанерный плакат с какой-то надписью эпохи социализма. «Как все перемешалось в этих местах. Социализм, перестройка, независимость, война, религиозный фанатизм…. И все это по детям асфальтовым катком».

- Как у вас здесь обстановка, никто не угрожает? - Кэп начал со стандартной фразы.

- Да нет, все нормально… все спокойно, - в голосе директора Роман почувствовал неловкость или страх.

- Бандиты не появлялись в последнее время?

- К нам не заходили, - директор с испугом посматривал на Романа и Михаила, теребя в руках дуги очков.

- Это новые сотрудники, - пояснил Кэп. - Теперь будут вас навещать они.

- Ну, тревожно конечно, но в целом все спокойно, - старый учитель говорил с сильным акцентом и, волнуясь, бессмысленно передвигал тетради на своем обшарпанном столе.

- Дети бомбы не делают в школе?

- Как не делают.… То есть настоящих, не делают, - директор заторопился, поняв, что проговорился. - Недавно в Шотойском районе ребенок взорвался…. А у нас пока, слава Аллаху, ничего такого нет.

- Есть семьи, кто детей в школу не посылает?

- Мало. Адиевы, Муслимовы, Гочияевы. Ну, вы их знаете.

- Новых нет?

- Нет, нет, новых нет.

Роман с сожалением смотрел на пожилого человека, вынужденно находившегося меж двух огней. Днем он разговаривал с федералами, стараясь не нанести никому ущерба, контролируя каждое слово, а ночью со страхом ожидал прихода непримиримых или просто бандитов. Роман испытывал злость за собственную беспомощность и неспособность защитить этого старика, этих детей и их школу: - «Ночью мы его не защитим и поэтому он вынужден смириться с двумя противоборствующими силами. Это объективно реальные причины и требовать от него стопроцентной лояльности невозможно, и мы не имеем права».

- Финансирование в каком объеме осуществляется? Никто деньги не отбирает? - спросил Михаил.

- Мало денег. Финансируют через Грозный… Зарплаты маленькие. Ремонт надо делать, книг мало, но стараемся. На прошлой неделе обещали кинопроектор привезти, туалет чинить надо, свет есть, а так, хорошо в целом.

- К зиме подготовитесь?

- Конечно, если глава поможет.

Роман чувствовал, что директор был психологически скован и что-то скрывал. Наверное, надо ему и Михаилу выйти, оставив его наедине с Кэпом. Он мигнул Людвигу и направился к двери.

- Что-то он недоговаривает, - прошептал он Михаилу, закрывая за собой дверь.

- Похоже. Все-таки первый раз нас видит.

В коридоре окна были не застеклены и в них свободно лазили дети, бросали в Романа с Михаилом камешки, корчили рожи, что-то кричали на чеченском и убегали по расшатанным и скрипящим половицам.

- Миха, ты прямо как Иисус в Иерусалиме пришел налаживать мирную жизнь в Чечню, а они в тебя камни кидают.

- Хорошо, что не стреляют и не взорвали еще, - москвич нахмурился.

«Может, ему сравнение с евреями не понравилось? Значит точно он еврей», - подумал Роман.

Видя разрушенную школу, обозленных детей, затравленных учителей у оперативников обострилось чувство сопереживания, желание помочь и все исправить. Казавшаяся вначале чужой, война втянула их в свою черную воронку. Кроме Сома никто уже не ныл на тему «Кому это надо?», но выход определенно становился все сложнее и сложнее.

- Роман, ты веришь, что когда-нибудь здесь настанет мир? - Михаил с тоской разглядывал коридор с недавно окрашенными светло зеленной краской стенами.

Этот вопрос, так или иначе, задавали себе все, пытаясь объяснить смысл этой дурацкой войны. Но Роман уже нашел на него ответ, и это его успокоило.

- Стабильность здесь нужна, работа и собственность, - Роман посмотрел на Михаила. - Что у них есть? Дома разрушены, строить смысла нет, так как опять взорвут. Работы нет. Что им еще делать, особенно вон этим через год-два? - он кивнул на мрачных подростков.

- А какой смысл давать компенсации за жилье, если бойки половину отнимают? Получается, что сами же их финансируем, - возразил Людвиг.

- Ты хочешь, чтобы после военного бардака все было тип-топ? Пойми, пока у человека собственность есть, он ее не бросит и в горы не пойдет, а будет договариваться с властью. Особенно собственность на средства производства.

- То-то они вместо домов на компенсации машины накупили, - он сплюнул и отвернулся.

Но Роман убежденно продолжал:

- А если он босой, да еще злой…. Вот мы с теми и воюем, у кого все было, а теперь не стало. А машины - это и есть средства производства. Им они нужнее сейчас, чтобы работу найти или здесь что-нибудь организовать, торговлю мелкую или кафе, какое-нибудь.

- Власть здесь надо жесткую, чтобы порядок навести. Без этого из замкнутого круга не вырваться, - сказал, как отрезал Михаил повышенным тоном.

Дверь отворилась, и из кабинета вышел Кэп. Роман сдержался от продолжения спора и, глядя на спину командира, подумал: - «Интересно узнать мнение Николаича, который здесь долго служит».

Сев в машину Кэп сказал: - Хорошо, что вышли. Боится он пока. Теперь в Грозный, надо с человеком встретиться.

- Куда в Грозный? - повернулся Зверь.

- В наше кафе.

- Шашлычок поедим?

- Поедим.

Через час «Уаз» остановился у придорожного кафе со странным названием «Даггара» и представлявшим собой обычный навес, накрывавший деревянные столы с лавками, между которыми висели брезентовые шторы, а с потолка свисали липкие желтые бумажные ленты с мертвыми мухами. В кафе громко звучала ритмичная чеченская музыка.

Подъехав, Кэп созвонился по сотовому телефону и, убедившись, что и его ждут, вышел из машины.

- Волжанин, пойдем со мной. Автомат не бери.

В жаркий осенний день в кафе посетителей было немного. Николаич войдя под навес, холодно поздоровался с мужчиной возраста около сорока лет, одетым в темно-серый строгий костюм и черную рубашку, на рукавах которой ярко светились золотые запонки. Седина едва тронула его черные, коротко постриженные волосы, обрамлявшие правильный овал лица с вытянутым прямым носом, на котором сидели черные очки с широкими, расписанными серебряным орнаментом душками. Перед незнакомцем на салфетке лежал дорогой сотовый телефон.

- Де дика хулда хан! (Добрый день!), Резван - Кэп сел напротив после традиционного теплого рукопожатия с полунаклоном туловища.

- Муха аш ву хо (Как вы поживаете?). Ты не один, - чеченец внимательно посмотрел на Романа. - А где Виктор?

- Уехал. Вой наост (наш человек), - он кивнул в сторону Романа. - Что у тебя есть? - Кэп выехал в Грозный без санкции руководства и поэтому не планировал долго задерживаться, тем более время было к вечеру.

- Будешь Хаш или шашлык, я заказал уже.

- Шашлык.

- Тебе не понравился Хаш в прошлый раз?

- Нет.

- Ты давно здесь, должен уже привыкнуть.

Романа привлекал запах жаренного, приправленного острыми специями мяса, особенно после надоевшей тушенки и ему захотелось выпить грамм сто водки под предлогом профилактики кишечных заболеваний. Особенную атмосферу создавала доносящаяся из магнитофона удивительно мелодичная чеченская песня, исполняемая красивыми и тонкими женскими голосами. Он родился в средней Азии, и с детства ему нравились узбекские мелодии, отличающиеся витиеватостью и глубиной, достигавшейся использованием больших медных труб, которые с трудом держат мужчины. В чеченской песне, несмотря на мелодичность, он чувствовал напряжение и скрытую энергию трагедии.

- Давай к делу, - Кэп окунул кусок мяса в острый соус. - Ты обещал узнать, где сейчас Ахмад.

- Не торопись, я лучше узнал. Давай поедим, а после все обсудим.

Время тянулось медленно, и разговор не складывался. Роман уже решил, что эта встреча не будет результативной.

Резван дождался, когда хозяин кафе отошел к мангалу громко сказал: - А зря ты не заказал Хаш, - и, наклонившись через стол, в полголоса произнес: - Завтра из Лаха-Варанды на запад выйдет банда Ахмада.

- А ты сам, почему Хаш не заказываешь? - Кэп потянулся за куском мяса. - На западе Аргун, как будут переправляться?

- Долго будут готовить, чтобы тебя не задерживать, - глаза чеченца хитро сузились. - Севернее мост есть.

- Или не вкусно? Откуда узнал?

- Не могу говорить.

- Сколько?

- Не больше десяти рублей.

Роман понял, что количество человек в банде не более десяти человек. Его охватило возбуждение и тревога опасности. Наконец-то реальное дело и ему предстоит воевать по настоящему. Конечно, стрелять он был готов в любую минуту, точнее отстреливаться. В этом кафе они были практически беззащитны, в любой момент, ожидая нападения. Другое дело засада в лесу, где не надо останавливать и спрашивать документы у людей с оружием…. Вот и решится вопрос, который он задавал себе много раз - а сможет ли он стрелять в человека и тем более убить?

- Здесь говядина бывает? - видимо Кэпа больше ничего не интересовало.

- Бывает. Но лучше не спрашивать. - Резван внимательно смотрел на собеседника, пытаясь, что-то уловить. Ноздри его крупного красивого носа раздувались, выдавая волнение.

- Деньги в следующий раз. - Кэп отодвинул пластиковую тарелку с такой же вилкой и остатками шашлыка.

- Жди у моста, - добавил Резван.

- Баркалла (спасибо) за шашлык. Гурду вой (увидимся).

- Адикел (до свиданья)

После встречи в Грозном Кэп выглядел озабоченным. Роман считал, что полученная информация сама по себе была очень важная и сулила большую удачу. За поимку главаря бандформирования Кэпу светил орден и карьерный взлет, но командир не был воодушевлен, как новые опера. Роман внимательно следил за ним, и настороженность передавалась ему: - «Все-таки быстрее надо учить чеченский язык. Немецкий в школе не освоил, английский по нынешним временам неплохо было бы, а здесь чеченский приходится. Так и полиглотом станешь».