Роман, проснувшись, сел на кровати. В голове сквозь глухой гул раздавались странные звуки: играл на гитаре Леха, мелькали обрывки фраз «Марьяж… Басаев... , паровоз прицепим… прикуп... , голландец пошел… Водолаз… владимирские…». Откуда взялась гитара? Какие-то люди ночью приходили и уходили. Он обхватил голову руками и увидел разбросанные на полу карты. Он медленно встал, с трудом нащупав подвернувшиеся тапочки, стянув с кровати полотенце, не одеваясь, в одних трусах вышел из модуля. Влажный и свежий воздух ударил в лицо и медленно заполнял легкие, вызывая тошноту. Круговерть фраз в голове закружилась, превратившись в сплошной шум.
В летнем душе холодная вода постепенно возвращала к жизни. Ночные голоса пропали, и только ослабевший грохот артиллерии периодически ударял в виски. Он стоял под водяными струями и пытался собрать развалившиеся мысли и взять себя в руки. Через минуту, неуверенно пошатываясь, Роман вышел из душа, рассматривая пасмурное небо, обильную росу на траве, чужое полотенце и тапочки, обе на левую ногу: - «Пора будить ребят, нехорошо начинаем…».
- Ну что, очухались? - в модуль вошел крупный молодой военный с широким, подвижным, улыбающимся азиатским лицом, пухлыми губами и двойным подбородком. Крепким военным ботинком он пнул под кровать, валявшую на полу пустую бутылку из-под осетинской водки, которая, глухо покатившись, мерзко стукнулась о металлическую ножку кровати и стеклянный звон болезненно отозвался в головах.
- Хара мила ву? (Это кто такой?) простонал Артем.
- Я заместитель командира третьей, позывной Доцент. Воронежские есть? - Вошедший оглядел просыпающихся в модуле определив, что большинство находятся в похмельной коме. - Даю полчаса на сборы, чтобы пришли все в норму.
- Отравившись алкоголем, в бой идут последние герои, - Артем несмотря ни на что не терял расположения духа.
- Даже поэты есть, - усмехнулся Доцент. Он был такой же опер, направленный в командировку на полгода и два месяца назад также по приезду напился от страха. Глядя на новых, он лишь сочувственно ухмылялся.
Роман с интересом оглядел вошедшего: по возрасту Доцент был моложе многих, но при этом производил впечатление бандита, но никак не сотрудника ФСБ. Однако, улыбаясь, страшное лицо преображалось, уголки рта приподнимались вслед за светящимися добрыми глазами, кустистые черные брови, изгибаясь, лезли на лоб, и все лицо расплывалось в солнечной улыбке. В азиатских глазах поблескивал озорной огонек.
- Чего такие смурные? Плохо спали? Водку пить вам больше не придется, так что привыкайте к суровой действительности. На базе нет кондиционеров, но и больших начальников нет. Готовьтесь к напряженной работе, - Доцент по-свойски, игнорируя уставные формальности, тыкал рукой, отдавал короткие указания: - Одежда у всех есть? Знаете что нужно? Если чего-то не хватает, лучше здесь купить. Вот вы, ты и ты в «Уаз» «буханку». Остальные со мной в легковую.
- А ехать долго?
- Да нет. Если Зверь не забурится куда-нибудь. А, Зверь, ты нас уж довези аккуратно, - бросил он, обращаясь к водителю, низенькому крепкому татарину, побритому наголо с засученными по локоть рукавами полевой формы, обнажающими сильные жилистые руки.
- Доставим в лучшем виде, - задорно улыбнулся тот в ответ.
- Зверь у нас знатный воин. Если что по оружию или по технике, это к нему, - Доцент блеснул карими глазами. В нем чувствовалась чрезвычайная физическая сила и добрый характер. Этого воронежского мужика хотелось обнять, или, по-дружески, хлопнуть ладонью по плечу.
Роман оглянулся: - «Адикел (До свиданья) Ханкала», бурлящий в пыли муравейник - едем в страшное неизвестное». Перед ним сквозь плотный, периодически рассеивающийся туман, выглядывали во всём своём величественном великолепии горы, олицетворявшие вечность. Он словно со сторон наблюдал, как маленькие людишки трясутся в дурацкой и неудобной скорлупе между смеющимися тысячелетними махинами, блестящими на утреннем солнце.
Ветер срывал с вершин снег, превращая их в бороды, или, наоборот, остатки облаков из последних сил цеплялись за острые пики. При этом горы выглядели ожившими, величественно гордыми, чистыми и особенно красивыми. По мере продвижения солнца над горизонтом они меняли свой вид, оставаясь иронически следящими за животными, машинами и суетливыми человеками.
- Из Перми есть кто-нибудь? - спросил Зверь проехав блокпост и выруливая на прямую автотрассу.
- Нет. - В буханке все сидели, уставившись в небольшие грязные окна и ожидая сиюминутного нападения. Сом вцепился в автомат и втянул голову в плечи.
- Меня Ринат зовут, если что надо привезти заказывайте... Вот здесь за поворотом три года назад нашу колонну встретили, бэтэр до сих пор лежит, - его голос при этом нисколько не изменился. Зверь прикурил сигарету, искоса поглядывая на склоны, покрытые густым лесом.
«Храбрится? Приятно ему, прапорщику, офицеров пугать?» - зло подумал Роман, но, вглядевшись в лицо Рината, понял, что ошибается. Тот вел машину спокойно и уверенно, прищуриваясь от дыма сигареты в губах. В голосе не было намека на превосходство или снисходительность.
- В Чечне все ездят на броне и очень быстро, чтобы фугасы проскочить.
- Так что если на бэтэре будете ехать - держитесь крепче, - предупредил Доцент.
- Если упадешь - подождут? - поинтересовался Денис.
- Нет.
Это сухое и короткое «нет» прозвучало обыденно, а ударило громом: - «Как же так? Просто уедут и бросят?».
- Главное из-под обстрела выйти, - пояснил Зверь. ¬- Ради одного всеми рисковать не будут. Так что держитесь крепче, лучше привязывайтесь, стрелять удобнее. - В его маленьких и веселых глазах и искреннем тоне не было ни капли иронии и хвастовства. Он внушал доверие, и уверенность.
- Да шутит он, - перебил Доцент, заметив растерянность слушателей. - Никто никого не бросит, просто помните, своим неумением подставляете других. Хуже нет, когда из-за тебя кто-то погибнет. Горнолыжные очки купили? - серьезно продолжал Доцент. - Зря. В дождь из под колес бэтэра сильно грязь летит. А очки удобнее протирать.
Романа вновь посетило ощущение иного неизвестного мира: - «Почему начальники делают тайной недостатки обмундирования? Черт с ним, купим мы на свою зарплату все что нужно. Это наши жизни, но вы нам скажите заранее что…».
Ощетинившаяся заградительными рвами и огневыми позициями база третьей сводной группы находилась в предгорье недалеко от автотрассы. Слева южнее перед горами рос жидкий лес, с запада простирались один за другим низкие хребты, заросшие кустарником и жесткой степной травой. За ними в голубой дымке простирались горы. Новичков «третья» встретила по-деловому равнодушно и сухо. У въезда суетились несколько чеченских детей с сумками в руках.
- Дети полка? - спросил Артем.
- Вроде того. Сигаретами и «сникерсами» торгуют. В школу не ходят, вот так зарабатывают, - ответил Доцент, - и присматривают за нами заодно.
- А что с ними делать, не арестуешь ведь, - Зверь посигналил и махнул рукой загоревшему до земельного цвета постовому, в железной каске и бронежилете, одетом на зеленную армейскую футболку.
- Привет, как дела?
- Нормалек. - Утомленный солдат вяло подошел к шлагбауму и снял сдерживающую веревку. Грязная жердь, с облупившейся черно-белой краской под весом автомобильного диска на конце также вяло приподнялась вверх.
- Бревно повыше подними - крышу помнешь, - Ринат высунул голову в окно.
- Присядешь, - пытался хмуро шутить часовой.
- Ну, Витек, научу я тебя в армии служить.
- Не пыли, проезжай, - солдат приподнял каску и вытер грязным кулаком пот со лба - Зверь попить есть, а?
- Витек, ты точно гаишником будешь. Ты хоть когда-нибудь просто так машину пропустишь? - Ринат, смеясь, достал из машины полуторалитровую бутылку дешевого оранжевого лимонада и бросил солдату.
- Спасибо.
- Бывай, не спи только.
Остановившись возле, на первый взгляд хаотично расставленных палаток, между которыми были проложены дощатые дорожки поверх исковерканной гусеницами и протекторами колес серой земли, Зверь широко открыл дверцу со словами: - Ну, вот мы и дома, дальше вон к тем палаткам в центре. Это Валентина Григорьевна. - Он присел к подбежавшей черной, с белой полосой на груди и большим животом, собаке, дальним родственником которой была овчарка. Она бешено мотала хвостом, пригнув голову с прижатыми ушами к земле и извиваясь всем телом.
Ринат ласково потрепал ее по шее: - Извини, ничего не прихватил, иди, знакомься с пополнением.
Валентина Григорьевна бросилась на согнутых ногах обнюхивать сумки и терлась о знакомого Доцента, стараясь выпросить что-нибудь вкусное.
- Почему Валентина Григорьевна? - спросил Михаил.
- Да черт ее знает.
Внешний вид базы произвел на Романа удивительное впечатление правильного и делового бардака. На фоне когда-то зеленных, а сейчас выцветших защитных сеток и палаток, между рвов и брустверов, заросших высохшей травой, сваленных в беспорядке бревен, сохнущего разноцветного белья, столбов с провисшими проводами, перемещались по пояс голые в одних шортах или просто трусах обитатели базы. Рокот дизель генератора, антенны и стелющиеся под ногами кабеля живо напомнили Роману Ханкалу.
- Вот и прибыли, бросайте мешки здесь. Где Кэп? - Доцент спросил у молодого парня с кастрюлей в руках.
- В Грозный уехал.
- Ну, братва, вот ваша палатка, располагайтесь, командир будет скоро. У него позывной Кэп. Все вопросы к Хизри, он главный по хозчасти.
Через минуту коротким спешным шагом подошел невысокий черный дагестанец, живой с острыми чертами лица и с большими, ясными, улыбающимися глазами, которые, так и кричат: - «Привет, как ты? Какой ты молодец! Как хороша жизнь».
- Прибыли? Я Хизри. Наконец-то, а то совсем некому воевать, как вам здесь? Ничего понравится. Парни здесь хорошие. Все будет хорошо, - его речь текла как ручей, перемежаясь смехом как на перекатах. Хизри со всеми поздоровался за руку, наклоняя корпус немного вперед, протягивая ладонь резко фиксируя ее, и при этом заглядывая в глаза.
- Туалет там, менты живут там, там вованы, там тяжелые, спецназ. - Хизри махал рукой, указывая направления. - По базе ночью не шататься, - часовые могут запросто кокнуть, да-да, - в подтверждение он закивал головой. - В палатке не курить, с оружием не баловаться. Палатка горит восемь секунд. Не верите? Как хотите, не советую проверять.
Роман с удивлением рассматривал убранство огромной палатки размером с деревенский дом, в которую не ступала нога женщины. Посредине размещалась печка-буржуйка, нелепо выглядевшая в неимоверной духоте. Всюду висели автоматы, бронежилеты, каски, сложеные в беспорядке ящики с патронами и гранатами, натянутые бельевые веревки. Сильно пахло мышами.
Сев на классическую пружинную кровать Роман достал темно-зеленый амулет. Ему хотелось остаться наедине, уйти в себя, вырваться из этой чужой и страшной действительности. В голову лезли мрачные мысли: - «Вот и все, приехал. Время пошло… - перед глазами стояла жена с дочерью, и он решил, что будет легче, если чем-нибудь заняться. С трудом развешивая и определяя одежду с предметами первой необходимости, Роман почувствовал отчаяние: - «Без жены уже и найти ничего не могу. Привык к семейной и уютной жизни…».
Несмотря на тревожную неизвестность, хаос базы Роману нравился. Он ощущал в нем какой-то неведомый смысл. Не надо было тратить силы на наведение уставного порядка, чистоты, соблюдения идиотских формальностей, чинопочитания. Все было подчинено главному делу - службе. Будущее принимало конкретные черты, и в целом они Роману нравились.
Вечером состоялось совещание в командирской палатке, над которой развевался российский флаг, и торчала длинная, чуть изогнутая дугой, словно от тяжести металлическая антенна. Внутри стены были обиты досками, а у небольшого окна стоял стол с компьютером, телефонными аппаратами и радиостанциями. В палатке вместе с командиром проживал Доцент и «начальник штаба» - хилый очкарик с позывным Шмель.
Командиром оказался давно не стриженный, с бесформенной ваххабитской бородой и уставшими выпученными глазами, широко сидевшими над крупным мясистым носом Андрей Николаевич. Внешне он больше походил на православного священника, а не на военнослужащего в звании полковника. Определенно начинавший формироваться живот и поникшие плечи свидетельствовали об утомленности и нервном перенапряжении. Иначе как Кэп или Николаич его не называли. Оперативники обращались к нему исключительно на «ты», как, собственно, ко всем обитателям затерянной в предгорье базы.
Манера поведения и разговора Николаича были соответствующие поведению старого морского волка. «Тяжело ему будет на большой земле дослуживать», - подумал Роман, разглядывая его курортные шорты, футболку цвета «хаки» и свойские манеры, лишенные уставной шелухи и напыщенности.
- Как говорится добро пожаловать в третью сводную группу. Кто из вас ранее принимал участие? - Кэп видимо решил сначала разобраться с нами, как с вопросами самыми легкими. - Никого? Жаль. Это Зверь, - он кивнул в сторону водителя, который нас привез днем и теперь стоял у входа. - В первое время при боевых действиях и передвижении главным будет Зверь. Как скажет, так и будет. Он определит порядок, куда смотреть, куда стрелять, где стоять, как ехать, порядок действий при заходе в помещение, организует захват и подход к автомашине. Ясно?…
- Мы все-таки старшие офицеры, а он даже не оперативник, - после длинной паузы вставил Семен, который держал на коленях автомат, и его дуло упиралось в ногу Каспия, пытавшегося периодически отодвигать его в сторону.
- Так вы, старшие офицеры, ничего не можете, - голос Кэпа окреп. - Убери с коленок автомат, стволом в землю…- он зло посмотрел на Семена. - Это в целях вашей безопасности. Мне не нужны трупы и неохота возится с ранеными. У него опыт, а жизнь дороже дешевых формальностей, - он смотрел Семену прямо в глаза словно изучая подноготную. - Вопросы есть?
- Нет, - Семен стушевался и мотал испуганно головой.
- Зверь, напомни прибывшим правила пользования палаткой. Надеюсь, что в учебном центре время зря вы не теряли. Теперь предстоит применить знания на практике. Задачу на завтра доведет мой заместитель. Теперь осмотреться и в баню. - В тоне голоса командира читалась усталость и отвращение к дежурным словам. Его лицо выражало одну мысль: - «Опять все начинать сначала. Сколько времени уйдет на обучение новых? Сколько из них погибнет или кто погибнет из-за них? А когда он, Кэп, все отладит, их придется провожать, и все начнется сначала. И только он с Хизри сидит здесь годами как проклятый».
Баня представляла собой хибару, наспех собранную из различного рода строительных материалов, с металлической печкой внутри, топившейся обычными дровами. Воду к ней приходилось носить ведрами. Однако, при всех недостатках это была настоящая баня, что немаловажно для российского человека. Заведовал ею солдат Петруха - тощий, молчаливо вздыхающий паренек с печальным видом, который попался нам днем с кастрюлей в руках.
- А почему командир бороду ваххабитскую отрастил? - поинтересовался у начштаба Михаил.
Шмель, плеснув воды на каменку, и, прищурившись, от распространявшегося пара, ответил:
- В машине ездить с бородой безопаснее. Он чеченскую тюбетейку нацепит и вроде как свой. Если остановят менты - удостоверение есть. А для бойков «ксива» не нужна. Они могут просто по машине из автоматов вольнуть... Да и по селу в однеху бродить безопаснее. Бритого и белобрысого, - он посмотрел на Романа, - вот как ты, за километр видно, что федерал.
- А что Кэп один ходит?
- За столько лет он тут своим стал. Жениться уже предлагают, хе-хе, - Шмель поднял ноги на полок, прищурил глаза и наклонил голову. - Хорошо пошло...
Обжигающий сухой пар приятно обдал голые тела. Дверь распахнулась, и в парилку вошел человек среднего роста, черный, со злыми пронзительными неулыбающимися глазками и острым подбородком:
- Салам новеньким. У-ух, как у вас тут хорошо. Константин. Откуда?
- Нижний, Роман.
- Москва, Михаил.
- С Архангельска нет?
- Нет.
- А что воды мало? - не унимался вошедший, бесцеремонно втиснувшийся на полок. В его облике было что-то неуловимо знакомое.
В дверь протиснул голову солдат: - Нормально вроде было товарищ Берия…
- И за что Петруха ты офицеров не любишь? - тот, будто не слышал ответа. - Скажи прямо - «Не люблю я тебя, Берия», так я сразу тебя пристрелю и все дела.
Солдат глупо улыбался, бессмысленно перебирая в руках мокрую тряпку.
- Ну что ты стоишь, сопли жуешь? Ты в бочку с водой смотрел? Ты что хочешь, чтобы я намылился и с пеной на заднице бегал по базе в поисках воды? Дверь закрой! - внезапно закричал Берия и уже совершенно спокойным голосом произнес: - Вот боец, блин, пока ускорение не придашь, так и будет спать всю свою службу.
Роман с интересом сквозь дым, струящийся через прожженные стенки печки, слезящимися глазами разглядывал человека, удивительно похожего на зловещего тирана. Не хватало лишь круглых очков и черной шляпы.
- Берия, ты мне когда «флэшку» вернешь? - вяло спросил Шмель.
- Я тебе не только «флэшку», я тебе и компьютер, и ручку отдам, - не поворачивая головы, отстранено произнес Константин. - Вот прибыло новое молодое поколение чекистов, - он кивнул в сторону Романа и Михаила. - А мне хватит ерундой заниматься.
Роман с интересом наблюдал за этими людьми, которые, проведя на войне достаточно времени, не утратили человеческой иронии, и все больше успокаивался: - «Понагнали страху эти журналюги с преподами. Все будет нормально». Ему даже стало интересно быстрее влиться в этот коллектив и стать равным. Вот сидят рядом на полке нормальные ребята.
Перед тем как лечь спать он задержался у телевизора: - «На большой земле как всегда - Америка, Ирак, нефть, депутаты, Чечня... Рядом с ящиком гранат жизнь кажется странной. Там даже патроны на журнальном учете и к полковнику просто так не подойдешь. А здесь автоматов больше чем людей, гранаты под ногами как мусор и Николаич запросто ходит с бородой и любимой кошкой бело-серого окраса, с крепкой шеей и выпученными, недоверчивыми глазами».
- Пополнение, все здесь? Подтягивайтесь сюда, - в палатку вошел Доцент в майке и шортах, обнаживших фигуру культуриста, и направился к свободной кровати, которая под ним жалобно заскрипела. У него была широченная спина и накачанные руки и ноги, заросшие черной растительностью.
- Отвыкайте ложиться спать до 24-х. Завтра на половину хозяйственный день. Вы должны изучить правила жизни на базе. Осмотреть все ли у вас есть для работы - одежда, обмундирование, что надо у любого старого спросите. Необходимо изучить, что где лежит и где можно курить, чистить и перезаряжать оружие. Познакомьтесь с ментами, вованами и тяжелыми. Тяжелые это - омоновцы, вованы - это внутренние войска МВД. Опросите, где стоят растяжки по периметру базы, где посты, минные поля, где мыться.
- Это в этой бане что ли? - пропищал Семен.
- Ты завтра отвечаешь за заготовку дров, - Доценту не понравился Сом, и он этого не скрывал.
- Это с чего это? Что солдат нет?
Доцент внимательно посмотрел на Семена: - Тогда пойдешь в горы с тяжелыми на три дня.
У того вытянулось лицо, и тихую паузу никто не заполнял.
- Ты завтра заготавливаешь дрова и топишь баню, к десяти часам вечера должна быть готова, - повторил твердо Доцент и отвернулся.
- Волжанин и... , как тебя? - он посмотрел на Артема. - Сибиряк едут по хозяйственным делам в Грозный. Надо получить продукты и запчасти. Документы у Хизри.
- Ты …
- Каспий, - встрепенулся Алексей,
- ...и ты…
- Хип-хоп, - смущенно подсказал Денис,
- ...с командиром едете на проверку паспортного режима в Новые Атаги.
- Берия и Людвиг едут со мной. Выставим контрольно-пропускной пункт на дороге. Мероприятия короткие, чтобы после обеда вы смогли изучить дела. Может, успеем в футбол с вованами сразиться. Вопросы есть?
- Нам бы на документы посмотреть заранее, - спросил Роман.
- Не надо, старший у вас Хизри, а вы так, для обкатки. А сейчас сообразите стол для «прописки», - Доцент улыбнулся, обнажив крепкие зубы. - Запомните, здесь водку пьют только в исключительных случаях и не более четырех тостов. Сейчас позову соседей и Кэпа. Надо же познакомиться, ведь мы здесь одна семья. И менты и вованы, и тяжелые, все делаем одно дело, поэтому не выпендриваться и не командовать очень-то. Соблюдайте такт и вежливость. Нас они зовут фейсами. Могут запросто по лицу врезать - люди конкретные, что не так - кулак сразу в пятак летит. - Он засмеялся негромко, откидывая голову назад, и колыхаясь могучим торсом.
Через двадцать минут палатка наполнилась незнакомыми абсолютно разными людьми, показавшимися в темноте Роману родными и близкими.
- Первый тост за третью группу… - Кэп подождал, когда все встанут и, набрав воздуха в грудь прокричал, поддержанный старыми: - «Третья всех порвет!», - и, замотал головой. - Слабо... Еще раз - Третья всех порвет!!! - Брезент палатки вздрогнул, и с него на стол посыпалась пыль. Валентина Григорьевна испуганно вскочила и бросилась к выходу.
- Вот это по-нашему, - оглядев присутствующих, удовлетворенно сказал Николаич и сел на персональный стул во главе стола.
- Вот мы здесь то встречаем, то провожаем мужиков... Давайте за то, чтобы провожали мы вас живых и здоровых. Как родных.
Сидеть в душной тесноте на прогибающейся пружинной кровати было неудобно. Водка согревала, но не пьянила. «Странная водка какая-то или стресс у меня», - подумал Роман.
- Спасибо хорошему другу Шамилю Басаеву, который нас всех здесь собрал и познакомил, - произнес глухим голосом спецназовец Лом, двухметровый, рыжий, сутулый гигант, с маленьким, выбритым досиня черепом, на котором были глубоко посажены добрые глазки, придававшие лицу детское выражение.
«Ну и юмор у тяжелых», - подумал Роман и поставил стакан, закусив черным хлебом. Он с интересом присматривался к присутствующим.
- Помянем, - внезапно озлобившийся Кэп взял рюмку и встал. - Помянем, братья, тех, кто отдал жизни за нас с вами, за Россию.
Роман растерялся, увидев разительную перемену на лицах людей, секунду назад беззаботно смеявшихся и шутивших друг над другом. Вместе с Кэпом все молча встали, понурив взгляды. Третий тост традиционно посвящался памяти погибших.
- Пусть земля им будет пухом и царствие небесное. За ребят.
- За братьев, - вторили тихо остальные.
Вскоре Роман почувствовал себя одним из горстки людей, заброшенных далеко от дома в страшные объятия темных гор, и даже Валентина Григорьевна показалась старой знакомой и прижималась головой к ногам.
