 |
Телефонное право - новый старый жанр
После появления на Компромате «прослушек» теле- и радиожурналиста Владимира Соловьева я, прежде всего, хотел написать о том, что мы с вами давно уже все это читали. Не разговоры именно Соловьева, а разговоры многих иных, не менее интересных государственных мужей. Мочить друг друга или кого-то «третьего» опосредованно через прослушки неких заинтересованных собеседников, действующих лиц, пусть даже не главных - старое «чекистское правило». Ставлю это словосочетание в кавычки, потому что пользуются им давно все, кому не лень. Ну, и кто в состоянии, конечно.В начале 90-х с экрана федеральных каналов на удивленного зрителя вылились мусорные помои таких переговоров, например, - Борис Бирштейн обсуждал с Дмитрием Якубовским часы Александра Руцкого и мебель Владимира Шумейко. Потом вся эта весьма личная грязь (прослушки, расшифровки) стали публиковаться на первых полосах центральных и популярных газет. Березовский говорил с Татьяной Дьяченко о будущем страны, враги Березовского всерьез обсуждали его переговоры с Лебедем. Борис Федоров рассказывал про Тарпищева и его кремлевских друзей. Перечислять все это как-то даже неприятно.У Березовского и Гусинского вообще специальные службы были - там писали вообще всех. И публиковали потом. Чем не новый жанр?Так родился жанр телефонного компромата. Который ничего общего с журналистскими расследованиями не имел, но редакторами изданий и каналов был засунут именно в эти несчастные рамки, уничтожив журналистику как таковую.Для обывателя, верящего, что Соловьев ведет борьбу с коррупцией и преступностью, а его враги в ответ «плавят правдорубца» компроматом, эти прослушки, расположенные на том самом Компромате, - пустой звук. Он, мол, честный борец, его и бьют теперь его же враги.Для тех недругов Соловьева, которые были уверены, что за борьбой журналиста неизменно присутствуют какие-то немыслимые бюджеты, цифры, контракты, записи его телефонных бесед тоже ничего не дают. Типа, мы же и так все знали. Что нового-то?Итак, зачем же все это? В этом вопросе - два разных вопроса.Первый. Кто все это придумал, разработал план по дискредитации Соловьева, организовал прослушку его и его «продюсера», наконец, выплюнул все это в Интернет? Точный ответ на этот вопрос знают два человека - сам Соловьев, и тот, кто собственно его сейчас «топит». Вам интересно? Мне как-то нет. Тем более, что ответ я знаю. Важно лишь то, что мне эта информация была всего лишь любопытна, но не необходима. Без нее можно жить дальше, понимая, что ничего в принципе не изменилось в окружающем нас мире. С тех самых 90-х годов…Идем дальше. Вопрос второй. Цель какая?Я бы предположил, что цель условного, но вполне осязаемого и физического врага Соловьева - уничтожить его репутацию. Но таких попыток (и не только в отношении Соловьева) было предостаточно. На том же Компромате полно прослушек и видеороликов, герои которых - фигуры очень крупные. Непотопляемые. А если они и потонули, то уж точно не из-за этих аудиозаписей и видеоклипов. Пленки и прослушки были следствием, а не причиной. Чтобы добить, раздавить. И убрать с дороги. Журналистов среди таких «объектов внимания» было немало. И что? Кто-то по причине именно репутационного краха покинул канал, газету, радио? Нет. В крайнем случае, работу сменил. Причем, не факт, что ушел на понижение.Так что эта история - вообще к журналистике отношения не имеет.Потому что журналистика у нас сейчас такая.Эта история могла бы иметь отношение к вопросу о репутации.Но тоже не имеет.Потому что такое у нас с вами понимание репутации.Нет ее. Вообще.По крайней мере, в этом случае точно нет.Андрей Калитин
|
|
