Российская газета: Перед предстоящим съездом судей в обществе вновь начались разговоры, что наши тюрьмы переполнены, а суды только увеличивают контингент за решеткой. Можно ли сократить число арестантов в стране?

Вячеслав Лебедев: Государственный подход должен заключаться не в том, чтобы в местах лишения свободы отбывало наказание как можно меньше осужденных, а в том, чтобы исключить случаи направления в соответствующие учреждения таких лиц, чье исправление возможно достичь иными, альтернативными видами наказания. Развитие этого направления уголовно-правовой политики я считаю необходимым и перспективным. Сегодня судья ограничен в выборе мер и видов наказания. Причины этого в неэффективном правовом обеспечении.

В течение 11 лет, прошедших с момента введения Уголовного кодекса, не решается вопрос с созданием соответствующих условий для назначения судами таких видов наказания, как арест и ограничение свободы. Имеют существенные ограничения такие виды наказания, как исправительные работы, отбывание которых назначается только по месту работы, и штраф в связи с тем, что 56 процентов осужденных не работают и не учатся, а 66 процентов имеют неснятую и непогашенную судимость.

В отсутствие какой-либо разумной альтернативы суды изыскивают выход в назначении 42 процентов осужденных условной меры наказания.

Карательный кодекс - по заявкам трудящихся

РГ: Значит, признаете: сегодня есть карательный уклон у правосудия?

Лебедев: Это извечный спор в нашей новейшей истории. В середине 90-х суды подвергались практически ежедневной критике в излишней мягкости и либеральности. Выносились на обсуждение самые различные предложения о необходимости ограничения судейского усмотрения, начиная с фиксированного в законе срока наказания за конкретное преступление и заканчивая обязательной для суда позицией государственного обвинителя. Как результат, в 1997 году вступил в силу действительно жесткий по своей концепции Уголовный кодекс.

Но читателям будет интересно знать, что и в далеком 1995 году, и сейчас процент лиц, осужденных к реальному лишению свободы, остается стабильным - от 30 до 33 процентов.

РГ: Но следственные изоляторы в девяностые годы были переполнены. О какой либеральности речь?

Лебедев: Стоит сказать, что полномочие на заключение подозреваемого или обвиняемого под стражу предоставлено суду с 2002 года, хотя и раньше суд осуществлял судебный контроль за этой мерой пресечения. И когда дело в отношении арестованного направлялось в суд, где ему выносился приговор по менее тяжкому преступлению или назначалось мягкое, по мнению органов расследования, наказание, с самых высоких трибун раздавалась критика в адрес суда за либерализм.

РГ: По данным экспертов через "тюремные университеты" прошла почти четверть мужского населения России. Число арестантов в стране превысило миллион. Разве это было правильно?

Лебедев: Согласен с вами, это неправильно. В 2003 году Уголовный кодекс уже подвергался серьезной ревизии с целью смягчения установленных видов ответственности.

Однако этих мер сегодня недостаточно. Необходимо декриминализировать некоторые составы преступления небольшой тяжести, а их в действующем Уголовном кодексе насчитывается более 180, увеличить сумму мелкого хищения, за которое предусмотрена административная ответственность, перевести часть составов преступления из категории тяжких в категорию преступлений средней тяжести.

Метла вместо тюрьмы

РГ: И все-таки законы стали гуманнее, а суды - жестче?

Лебедев: Разговоры о так называемом карательном уклоне носят больше эмоциональный характер, когда на примере конкретного дела, опуская существенные подробности, делаются громкие выводы.

В настоящее время судья нуждается в широкой возможности судейского усмотрения при назначении наказания, которое ограничено не только отсутствием альтернативных видов наказания, но и установленными в законе ограничениями в виде правил назначения наказания при рецидиве преступлений. Кроме того, необходимо исключить нижний предел санкций закона.

РГ: Как не сделать эмоциональных выводов, когда, допустим, человек получил срок за мешок картошки или двух гусей?

Лебедев: Не могу с вами не согласиться, но проблема состоит в другом - в отсутствии единого системного подхода к вопросам уголовно-правовой политики. В результате мы имеем различные критерии в оценке потребности развития институтов права у законодателей, органов дознания и следствия, гособвинения и суда.

РГ: Так сколько же суды направляют лиц в места не столь отдаленные?

Лебедев: В прошлом году осуждено к реальному лишению свободы примерно 300 тысяч человек. Это треть от числа всех осужденных.

РГ: А остальные две трети какой приговор получают?

Лебедев: Условное наказание, штраф, исправительные работы по месту работы. Позитивной является практика назначения наказания в виде обязательных работ, которые отбываются в свободное от работы и учебы время в виде бесплатных общественно-полезных работ.

Доля осужденных к такому наказанию растет с каждым годом - и в прошедшем году их было 38 тысяч.

РГ: Некоторые эксперты считают, что нужна ревизия карающих законов. О чем вы тоже упомянули. Какие нормы в Уголовном кодексе вы бы смягчили?

Лебедев: Верховный суд давно ставит вопрос о декриминализации некоторых составов преступлений небольшой тяжести. Суды сегодня выполняют излишнюю и несвойственную правосудию работу. В среднем в течение года судами прекращаются уголовные дела в отношении 250 тысяч лиц за примирением потерпевшего с обвиняемым. Эти примирительные процедуры должны быть в полной мере реализованы на досудебной стадии.

РГ: Предлагаете считать их проступками?

Лебедев: Многие преступления небольшой тяжести можно перевести из разряда уголовных в административные. В частности, дела частного обвинения. Для чего за оскорбление, пусть и в неприличной форме нанесенное соседу, человек может получить судимость?

РГ: Иные оскорбления бывают очень тяжелыми. Возможно, сосед не отказался бы отправить обидчика даже в тюрьму.

Лебедев: Уголовное наказание не имеет цели отомстить обидчику. Да, оскорбление может быть очень обидным и унизительным. Но степень общественной опасности подобных правонарушений несоизмерима с последствиями судимости и фактическим поражением человека в правах. У гражданина могут возникнуть проблемы с карьерным ростом, с выездом за рубеж, с получением кредита. Есть очень много ограничений для лиц с судимостью. Нередко последствия судимости отражаются на следующих поколениях.

РГ: Оставлять оскорбление безнаказанным тоже нехорошо.

Лебедев: Наказать можно и в рамках административного кодекса. Это могут быть и штраф, и административный арест. Допустим, за клевету можно арестовать на пятнадцать суток, и это будет достаточное наказание, я считаю.

Также необходимо повысить сумму стоимости похищенного, которая дает основание для привлечения к уголовной ответственности. Сегодня это тысяча рублей. Это, кстати, одно из решений вашего вопроса с мешком картофеля.

РГ: Должно быть больше?

Лебедев: Безусловно. Не секрет, что такие хищения достаточно часто совершаются в силу тяжелых жизненных обстоятельств. Расправляться за них методами уголовного принуждения неправильно. Во многих случаях эффективные виды административной ответственности могут оказать куда более воспитательное воздействие.

РГ: Правоохранители часто жалуются, что нельзя привлечь, скажем, карманника, когда он украл пару сотен. А для жертвы это может быть немалая сумма.

Лебедев: Эти упреки в прошлом. Сегодня законодательство не освобождает карманников от наказания с учетом малой суммы похищенного. Здесь есть профессиональные тонкости: при совершении лицом квалифицированной кражи, то есть из квартиры, одежды, сумки, или группой лиц стоимость похищенного не является решающей.

Арест возьмут деньгами

РГ: Зато у судей есть широкие возможности для гуманности при аресте. Но люди в мантиях не всегда этим пользуются. Почему так много граждан оказываются в сизо?

Лебедев: Если рассуждать понятиями "много", то наступит обязательно "завтра", когда скажут "мало". Это мы уже проходили. Здесь критерий один: обоснованно избрана мера пресечения или же нет.

Во-первых, в 2001 году, когда полномочие по избранию меры пресечения в виде заключения под стражу относилось к компетенции прокуратуры, было арестовано 366 тысяч лиц, в прошедшем году по решению суда заключено под стражу 232 тысячи лиц - это в полтора раза меньше.

Во-вторых, суд не арестует подозреваемого или обвиняемого без соответствующего ходатайства дознавателя или следователя.

РГ: Но ведь судьи не обязаны удовлетворять каждое ходатайство прокуратуры.

Лебедев: Конечно, ответственность за решение об аресте лежит на судье. В среднем суды удовлетворяют 90 процентов ходатайств, а в отношении несовершеннолетних этот показатель не превышает и 80 процентов.

РГ: А меньше арестовать не было возможности? Ведь есть и другие меры пресечения.

Лебедев: Мы ориентируем суды, чтобы шире применялись меры пресечения, альтернативные заключению под стражу, например такие, как залог и домашний арест.

В прошлом году залог был применен в отношении 1200 лиц. Это, конечно, немного, и Верховный суд обращает внимание судей на то, чтобы эта мера пресечения применялась более широко. Об этом мы будем говорить на съезде.

Я убежден, что судами шире должен применяться и домашний арест. Особую актуальность указанная мера пресечения имеет в отношении несовершеннолетних.

Суд с бюрократическим уклоном

РГ: Давно идут разговоры о необходимости создания административных судов, которые бы разбирали споры гражданина с государством. Но никаких особых сдвигов в этом направлении что-то не видно. Как вы считаете, съезд поможет ускорить процесс?

Лебедев: Всероссийский съезд судей - важное событие не только для судейского корпуса, но и в жизни страны. Готовясь к съезду, мы подводим итоги работы, выявляем недостатки в судебной практике, анализируем, что может сделать нашу работу более эффективной. На наш взгляд, прежде всего необходимо решить вопрос о реализации конституционных положений об административном судопроизводстве.

Положения Гражданско-процессуального кодекса не отвечают процедуре рассмотрения дел в споре гражданина с органами власти. Ведь гражданин в таких делах заведомо более слабая сторона. Верховный суд внес в Государственную Думу проект Кодекса об административном судопроизводстве, целью которого является повышение уровня правовой защиты граждан в их спорах с представителями государственной власти и местного самоуправления, укрепление режима законности в деятельности властных органов. Этот законопроект при публичном обсуждении не вызывает ни у кого отторжения. Однако перспектива его принятия законодателем достаточно неопределенная.

Я убежден в том, что его принятие будет способствовать предупреждению коррупционных проявлений.

РГ: Недавно Ассоциация юристов России предложила ввести административную ответственность за неявку свидетелей в суд без уважительной причины. Вы поддерживаете идею?

Лебедев: До 2002 года такая норма была предусмотрена в Кодексе об административных правонарушениях. Однако в процессе реформирования законодательства она была утрачена.

Сегодня многие судьи просят вернуть административную ответственность за проявленное неуважение к суду, выразившееся в неявке в судебное заседание. Решение этого вопроса будет в первую очередь в интересах самих граждан, поскольку в значительной степени отразится на сроках рассмотрения дел.

РГ: Кстати, какие ожидать реформы, направленные на сокращение сроков рассмотрения дел?

Лебедев: Верховный суд проводит постоянный мониторинг дел, находящихся в производстве судов, а также принимает меры организационного характера, направленные на сокращение сроков рассмотрения дел судами.

Ведется постоянная и планомерная работа по образованию судебных районов, что позволяет регулировать служебную нагрузку среди судей.

Кроме того, Верховным судом разработан и внесен в Государственную Думу проект федерального конституционного закона "О возмещении государством вреда, причиненного нарушением права на судопроизводство в разумные сроки и права на исполнение в разумные сроки вступивших в законную силу судебных актов". Урегулирование этих вопросов на уровне национальных внутригосударственных институтов не только позволит существенно уменьшить количество обращений российских граждан в Европейский суд по правам человека, но и сократит время рассмотрения подобных обращений. Закон будет выполнять еще и профилактическую функцию в части соблюдения судами сроков рассмотрения дел.

РГ: Сегодня носить мантию стало престижно и многих волнует вопрос: как стать судьей? Вы предлагаете ввести специальную подготовку для молодых судей. Это будет особый университет или какие-то полевые занятия?

Лебедев: Мы на протяжении многих лет ставили вопрос о введении института подготовки кандидатов на должности судей. Это решение должно было быть принято несколько лет назад, но наш законопроект не получил поддержки. В этом году Верховным судом в Государственную Думу внесен проект федерального закона, предусматривающий профессиональную подготовку судьи федерального суда, впервые назначенного на должность. Его реализация позволит молодым судьям изучить современные теоретические и практические проблемы материального и процессуального права, выработает необходимые практические навыки подготовки процессуальных документов и ведения судебного процесса, позволит освоить нормы судейской этики.

РГ: Не закрывать процессы - этому тоже научат на курсах?

Лебедев: Совершенно верно. Понимаю остроту вашего вопроса, но должен сказать, что в целом судебная практика находится в правовом поле. Только 1 процент уголовных и 0,2 процента гражданских дел рассматриваются судами в закрытых судебных заседаниях.

Сильное правосудие должно быть открытым и прозрачным.

Для решения этих вопросов Верховным судом еще в 2006 года внесен на рассмотрение в Государственную Думу законопроект "Об обеспечении прав граждан и организаций на информацию о судебной деятельности". Он развивает и конкретизирует нормы Конституции и федерального законодательства о расширении открытости и гласности судебной деятельности, информационной доступности судебных актов и права граждан на доступ к информации, принципах взаимодействия судов и СМИ и ряд других. Надеемся на то, что он будет принят в самое ближайшее время.

Кроме того, налажено эффективное взаимодействие с журналистским сообществом, во всех региональных судах действуют пресс-службы. СМИ получают полную информацию из открытых источников. В Интернете суды общей юрисдикции представлены 2,5 тысячи официальных сайтов.

В настоящее время завершаются необходимые формальности создания на базе РИА Новости нового средства массовой информации "Агентство правовой и судебной информации".

РГ: Сегодня активно развиваются информационные технологии.

Лебедев: На съезде будут продемонстрированы возможности подсистем Государственной автоматизированной системы "Правосудие", объединяющей более 66 тысяч компьютерных рабочих мест.

Верховные, краевые, областные и равные им суды обеспечены средствами видеоконференц-связи для проведения кассационных и надзорных процессов в удаленном режиме со следственными изоляторами. Следующим шагом в этом направлении является обеспечение возможности участникам гражданского судопроизводства принимать участие в режиме видеоконференц-связи в суде второй инстанции сначала на уровне Верховного суда, затем в нижестоящих судах.

РГ: А в перспективе смогут ли суды полностью перейти на электронное правосудие?

Лебедев: Сейчас в некоторых судах проходит эксперимент по внедрению электронного документооборота. Но переход к так называемому электронному правосудию - вопрос будущего. Необходимо создание правовой базы.

Верховным судом внесен законопроект, предусматривающий допрос по видеоконференц-связи иногородних свидетелей в уголовных и гражданских процессах.

Рассматривается возможность введения видеопротоколирования судебных заседаний по гражданским и уголовным делам, что будет способствовать повышению объективности рассмотрения дел и качества судебных решений.

РГ: Третья власть де-юре независима. Но часто звучат сомнения. Может, независимость надо укрепить как-нибудь сильнее?

Лебедев: Независимость судей - это не привилегия, а высокая ответственность.

Нередко звучат вопросы: что делать с судом? Отвечаю - его надо оберегать, не позволять вмешиваться в работу суда и взыскательно, уважительно относиться к оценке его работы.

В течение прошедшего года судами рассмотрено 9 миллионов 365 тысяч гражданских дел, 5 миллионов 254 тысячи административных дел, 2 миллиона различных материалов в порядке гражданского и уголовного судопроизводства, 1 миллион 200 тысяч уголовных дел. При этом качество и сроки рассмотрения остаются на высоком уровне.

Разве эта работа не вызывает признания и уважения? Независимость судей - это одна из главных ценностей общества. Насколько суд будет иметь реальные гарантии независимости, настолько он будет справедлив, объективен и беспристрастен.