Мы уже публиковали материалы расследования «Совершенно секретно» под названием «Умножение на ноль». В статье речь шла о бывшем заместителе начальника Управления ФСБ полковнике Сергее Наумове, поставившем на службу собственных интересов опыт и возможности, приобретенные на Лубянке. Управление, одним из руководителей которого он был, курировало работу таможенных служб. Именно в этот период полковник финансово окреп настолько, что обзавелся четырехуровневым особняком на Рублевке, недвижимостью за рубежом, дорогими автомобилями и даже начал давать в долг под проценты крупные суммы. Задерживал Наумова и других подозреваемых в вымогательстве начальник отделения оперативно-розыскной части при Управлении по борьбе с организованной преступностью ГУВД Москвы подполковник Олег Рейнтов.
Клодт для домашней галереи
Напомню суть дела: выйдя в отставку в 2002 году, полковник Наумов начал искать объект для вложения денег. Так он «зацепился» за знаменитую бумажную фабрику «Восход», которой владели Александр Щукин и Владимир Егоров. Бизнесмены заявили, что Наумов угрозами заставил их отказаться от предприятия. А чтобы окончательно деморализовать бывших партнеров и отбить у них охоту бороться за собственность, полковник заманил их в ловушку. Здесь по его приказу бойцы криминального авторитета Михаила Синякина жестоко избили бизнесменов. Наумов заставил Щукина и Егорова письменно подтвердить, что те отказываются от каких-либо притязаний на «Восход», а Щукина - еще и написать расписки, будто бы тот должен участникам экзекуции в общей сложности 8 миллионов долларов.
Щукин и Егоров обратились в Генеральную прокуратуру. Следственная часть Главного следственного управления при ГУВД Москвы возбудила уголовное дело. Полковника Наумова и нескольких участников избиения арестовали. Среди арестованных - бывший заместитель начальника управления «К» МВД России полковник Ткачев. На «Восходе» он возглавлял службу безопасности.
В распоряжении редакции оказались новые факты и документы, проливающие свет не только на сомнительную деятельность полковника Наумова в бытность его одним из руководителей Управления ФСБ, но и на некоторые странности, проявившиеся уже в ходе следствия.
Так, во время обыска в особняке Наумова оперативники обнаружили известную картину Тропинина «Юноша с книгой». Эта работа значилась похищенной из Грозненского музея во время боевых действий в Чечне. Находка порождала массу вопросов. Например, как краденая картина оказалась в доме бывшего полковника ФСБ? Сам он ее украл или купил краденое? В любом случае выходило, что Наумов каким-то боком причастен к преступлению.
И вот передо мной два любопытных документа. Акт №87 от 14 сентября 1995 года и акт №78 от 10 октября того же года. Первый свидетельствует о том, что старший лейтенант ФСК (Федеральная служба безопасности тогда называлась Федеральной службой контрразведки) А. Голубовский и майор ФСК С. Якунин передали в Третьяковскую галерею на экспертизу картину Тропинина «Юноша с книгой». Второй акт о том, что те же офицеры ФСК приняли картину обратно уже после проведения экспертизы, установившей ее подлинность.
Значит, управление, в котором служил Наумов, обнаружило пропавшую картину. Работало с ней. Но почему-то в музей не вернуло.
Как сейчас выяснилось, картина Тропинина - не единственная высокохудожественная находка, обнаруженная оперативниками в особняке бывшего полковника ФСБ. В доме Наумова висели еще три работы выдающихся российских живописцев. Это «Последний снег», написанный Станиславом Жуковским в 1899 году, «Перед грозой. Дорога в поле» Михаила Клодта, датированная 1879 годом, и «Осень» Юлия Клевера, написанная в 1876 году.
На каждую из этих картин у Наумова хранилось заключение экспертов Третьяковской галереи и Всероссийского художественного научно-реставрационного центра имени академика И.Э.Грабаря: все они признаны подлинными и представляющими художественную ценность. Важная деталь: экспертизы проведены в 1998 году, когда Наумов был заместителем начальника Управления «Н».
Возникают те же вопросы, что и с «Юношей с книгой»: каким образом картины столь высоких художественных достоинств оказались в доме у бывшего полковника ФСБ? Может быть, они тоже значатся как похищенные?
Можно допустить: произведения искусства полковник приобрел на аукционе или, скажем, получил в наследство от родственников. Но в таком случае он должен был бы предъявить следствию документы, подтверждающие приобретение картин. Но их у Наумова не нашлось. На вопрос, откуда у него такие ценности, бывший полковник ответил: понятия не имею. Супруга тоже не ведала, как на стенах их семейного гнезда появились прекрасные пейзажи.
Как ни крути, а от подозрений в криминальном появлении картин в особняке никуда не деться.
Я обратился к нескольким бывшим следователям по особо важным делам Генпрокуратуры и поинтересовался: что в описанной ситуации должно было бы предпринять следствие? Ответ однозначен: по факту хищения картины «Юноша с книгой» необходимо возбудить уголовное дело и соединить его с делом об избиении бизнесменов, поскольку в обоих эпизодах фигурант один - Наумов. В рамках этого дела следовало бы выяснить происхождение трех других картин.
Главное следственное управление при ГУВД Москвы поступило иначе - материал по картине Тропинина направили в Грозный. Дескать, раз в Чечне уже возбуждено уголовное дело по пропавшим картинам, пусть там и разбираются. Формально это не противоречит закону. Но зато противоречит здравому смыслу и профессиональной добросовестности. Думаю, мало кто сомневается относительно реальных перспектив грозненского расследования, где похищена не одна, а тысячи единиц культурных ценностей.
Увы, сегодня никто не пытается выяснить, каким образом в доме Наумова появились произведения Жуковского, Клодта и Клевера. Думаю, несложно догадаться, почему. В прошлой публикации мы процитировали «Независимую газету», которая еще в 2001 году осторожно сообщила читателям: поговаривают, что начальник отдела управления «Н» ФСБ Сергей Наумов подарил на день рождения заместителю директора ФСБ Юрию Заостровцеву картину стоимостью 40 000 долларов.
Вполне возможно, что «коллекционированием» художественных ценностей в государственных структурах увлекался не только полковник Наумов. Кто знает, в какие домашние галереи может привести ниточка, потянутая в особняке бывшего заместителя начальника управления. И тогда может случиться, что следователь и обвиняемый поменяются местами. Вы полагаете, это просто фигура речи? Отнюдь. «Потерпевший»
Итак, задерживал Наумова начальник отделения оперативно-розыскной части при Управлении по борьбе с организованной преступностью ГУВД Москвы подполковник Олег Рейнтов. Это он проводил обыски у фигурантов дела. Это он обнаружил в особняке Наумова картины, в том числе и похищенного «Юношу с книгой», заключения экспертов и акты, о которых мы уже упоминали.
Среди присутствовавших при истязании бизнесменов был некий Алексей Утенков, сын бывшего сотрудника внешней разведки. На его имя под пытками Щукин написал расписку, будто бы должен ему несколько сотен тысяч долларов. Подполковнику Рейнтову удалось вычислить место, где скрывался подозреваемый. Устроив засаду, с несколькими подчиненными он задержал Утенкова и вместе со следователем провел в его квартире обыск. Вопреки изначальным планам, следователь по какой-то причине отпустил молодого мужчину под подписку о невыезде. Тогда Рейнтов не догадывался, чем этот шаг следователя обернется лично для него.
Только спустя неделю после задержания Утенков написал в прокуратуру жалобу: подполковник Рейнтов с подчиненными офицерами якобы избивали его. Читать заявление страшно: парня били с 23 часов 8 апреля до 5 часов утра следующего дня.
К сожалению, репутация у милиции сегодня такова, что даже школьники знают: здесь любят распускать руки. Поэтому к жалобе Утенкова отнеслись со всей серьезностью. Главным подтверждением его слов должны были быть медицинские документы: за шесть часов истязаний милиционеры могли сильно «наследить». Если верить показаниям подозреваемого, его голова должна была представлять собой сплошную кровавую рану: подполковник Рейнтов будто бы методично бил его рукояткой пистолета по затылку. Но в медицинской справке, которую Утенков получил, как он утверждает, в тот же день в травмпункте, зафиксированы только его жалобы. Важная деталь: медработники, к которым обращаются пострадавшие от побоев, ножевых или стреляных ран, обязаны поставить об этом в известность правоохранительные органы. В ОВД, на территории которого расположен травмпункт, телефонограмм о пострадавшем Утенкове не поступало.
Следователь назначил экспертизу. Исследовав медицинские документы, эксперт не смог подтвердить заявление Утенкова о том, что с ним якобы произошло в апреле 2008 года. Единственное, что могло хоть как-то быть оценено экспертом, - ссадина на лбу. Но в справке из травмпункта сведения о ней столь скупы, что эксперт не смог высказаться и о ней.
Судя по всему, Утенков несколько перебрал и со временем. Опергруппа совместно со следователем приступила к обыску в 2 часа 40 минут и проводила его до 5 часов 17 минут. Задержание и обыск, как и полагается, проводились в присутствии понятых. Одного из них допросили (другой оказался иногородним), и тот заявил: Утенкова никто не избивал. То же самое утверждает и следователь, принимавший участие в обыске на квартире, где скрывался Утенков.
Казалось бы, ситуация ясна. Тем не менее, следователь по делу Рейнтова назначает новую, на этот раз комиссионную медицинскую экспертизу. На что имеет полное право - еще одна экспертиза не помешает. Но весь вопрос в том, какую он преследует цель: установить истину или «дожать » обвинение? Следователь, например, формулирует вопросы для новых экспертов так, чтобы они легче могли уловить желаемый ответ. Помните ссадину на лбу? «Каково направление раневых каналов?» - спрашивает следователь. Вот как закручено! Словно речь идет о пулевом ранении, факт которого уже установлен.
Экспертам направлена амбулаторная карта лечения Утенкова шестилетней давности - когда он попал в автомобильную аварию. Такое впечатление, что следствие надеется выдать старые травмы за те, которые Утенков якобы получил при избиении сотрудниками милиции. Все это демонстрирует скорее стремление не столько найти правду, сколько желание, во что бы то ни стало дискредитировать оперативника - ключевую фигуру в расследовании.
А между тем подполковник Рейнтов уже четыре месяца сидит в Бутырке рядом с теми, кого задерживал.
Камера для подполковника
Жена Олега Рейнтова и его адвокат передали мне информацию, которую в свою очередь получили при свидании с Олегом. Арестованный рассказал, что к нему в камеру наведывался сотрудник милиции, который, с его слов, уполномочен был руководством следственного управления. От имени этого руководства он предложил Рейнтову сделку: Олега освобождают из-под ареста и прекращают уголовное дело в обмен на молчание.
Подполковник не должен мешать переквалифицировать обвинение Наумова с вымогательства на самоуправство. Это весьма существенно: если за вымогательство Наумову грозит от 7 до 15 лет лишения свободы, то за самоуправство он может отделаться всего лишь штрафом. Подполковник заявил: ни при каких обстоятельствах на сделку не пойдет.
Сведения, которые сообщил Рейнтов, раскрывают механизм, управляющий следствием. Но это не все. Татьяна Рейнтова передала мне заявление мужа, адресованное руководству Следственного комитета при Генпрокуратуре РФ. Процитирую наиболее значимые места.
«Я попросил дежурного, - говорится в заявлении, - проверить по списку лиц, которые находятся в камере, в которую меня должны поместить (речь идет о Бутырке. - Авт.), назвал фамилии Ткачева и Наумова, которые являлись бывшими сотрудниками милиции и ФСБ и могли находиться в камере, куда меня направляли… Сотрудник учреждения, просмотрев карточки арестованных и увидев, что в этой камере находится Ткачев, сказал мне об этом… Я попросил его перевести меня в другую камеру, чтобы избежать конфликта… Сотрудник учреждения, согласовав с кем-то по телефону вопрос, направил меня в камеру №339… Здесь находились двое бывших сотрудников милиции. 9 августа в нашу камеру был помещен Аниконов Андрей Анатольевич, переведенный из камеры №153, в которой содержался Ткачев и куда меня намеревались посадить. Аниконов рассказал, что когда находился в камере № 153, услышал от Ткачева, что в их камеру должен был быть направлен сотрудник УБОП подполковник милиции Рейнтов Олег, который работал по уголовному делу, в результате чего он, Ткачев, оказался в тюрьме. Он рассказал, что ждал Рейнтова Олега, чтобы убить его… Чтобы Рейнтов оказался с ним в одной камере, Ткачев и Наумов решили через (называется должность и фамилия сотрудника следственной части Главного следственного управления милиции при ГУВД Москвы. - Авт.). Они договорились с находящимся на свободе Утенковым, который написал на меня заведомо ложное заявление, согласовали с руководителем (называется должность и фамилия прокурорского чиновника районного уровня. - Авт.) вопрос о возбуждении в отношении меня уголовного дела, аресте и направлении именно в ИЗ-77/2 и именно в камеру №153. Свои намерения Ткачев повторил несколько раз, показав нож… Ткачев говорил, что убийство Рейнтова спланировано им, Наумовым и Наргизашвили (арестован по делу о вымогательстве. - Авт.) задолго до того, как он, Рейнтов, должен был попасть к нему в камеру.
20.10.08 находящийся со мной Постолатин Андрей, выезжая на очередное судебное заседание по своему уголовному делу, во время нахождения в сборочной камере учреждения во время отправки и во время конвоирования в суд находился вместе с Ткачевым и Наумовым. Ткачев и Наумов в разговоре с Постолатиным сказали ему, что очень сожалеют о том, что им не удалось убить Рейнтова. Постолатин рассказал это вечером, вернувшись из суда. При этом разговоре присутствовали все, кто находится в камере…
При рассмотрении этого моего заявления прошу учесть, что я… нахожусь в зависимости от администрации учреждения. На время проверки… прошу перевести в другое место заключения Ткачева, Наумова и Наргизашвили… так как у них находятся мобильные телефоны, с помощью которых они оказывают давление на свидетелей, угрожая им…
Я хочу дать свидетельские показания в суде о преступлениях, совершенных этой группой… Если я буду найден с признаками суицида, это будет убийство».
Не думаю, что офицер, воевавший в Чечне, сочинил это заявление от скуки. К тому же известно, что в наших следственных изоляторах действительно периодически люди то неудачно падают с табуретки, то неловко натыкаются на заточку, то в переполненной камере незаметно вешаются…
Пропавший вексель
Подполковник Рейнтов - опасный свидетель. Хотя бы потому, что, как мы уже говорили, производил обыски и держал в руках все документы и вещественные доказательства, которые в суде могут быть использованы против бывших полковников - МВД и ФСБ. Среди таких документов один - весьма ценный. Мы уже писали о нем. Отняв у молодых бизнесменов «Восход», Наумов отнял и предприятие, которое владело контрольным пакетом акций Саратовского авиационного завода. Того самого, который обеспечил ВМФ страны истребителями вертикального взлета и который производит пассажирские «Як-40» и «Як-42». Все акции Наумов продал якобы за 150 тысяч рублей. Но фактически сумма сделки составила 408 миллионов рублей. Об этом свидетельствуют документы, изъятые следствием в кабинете адвоката Ткачева, сына того самого полковника МВД Ткачева, который участвовал в экзекуции и теперь сидит в камере №153 в Бутырке. Из обнаруженных документов следует: обеспечена сумма сделки так называемой вексельной схемой. В папке оказался один из таких векселей - на 98 миллионов, выписанный на имя Наумова. На то время его еще не успели обналичить. Остальные, на 408 миллионов рублей, выписанные тоже на Наумова, уже были обналичены, и в кабинете хранились лишь их копии.
Почему следователь не приобщил вексель, важную улику, к уголовному делу? Сотрудники МУРа, с которыми я беседовал еще при подготовке предыдущего материала, высказали предположение: вексель обналичен, и деньги (по крайней мере, часть их) осела в… правоохранительных органах.
Сегодня это уже больше, чем предположение. Следствие неожиданно стало утверждать, будто бы вексель никогда не изымался на «Восходе». Причем утверждается это вопреки многочисленным свидетелям, видевшим, как сотрудники милиции во главе со следователем прошивали обнаруженные документы, в том числе и вексель, проклеивали их листом бумаги, который затем заверялся всеми присутствовавшими при обыске лицами. Среди этих свидетелей - понятые. Они дали показания нотариусу.
В деле об избиении бизнесменов есть еще одна пикантная подробность. Для знающих милицейскую «кухню» она о многом говорит. Мне ее «расшифровали» сами же сотрудники милиции, возмущенные тем, как поступили с их товарищем - подполковником Рейнтовым. Они обратили внимание на то, что сын бывшего полковника МВД Ткачева, адвокат Ткачев, во время экзекуции над бизнесменами делал все то же самое, что и отец: диктовал текст фальшивых расписок. Но отец арестован, а сын - нет.
Почему? Вполне возможно, считают оперативники, его оставили на свободе, чтобы таким образом воздействовать на отца: дескать, сын в любой момент может оказаться в соседней камере. При таком «заложнике» из родителя (и из его друга-подельника) можно вытребовать все что угодно. Обналичить вексель, завладеть акциями…
Подполковнику Рейнтову это тоже хорошо известно. Как и то, что его собственная жизнь сегодня буквально висит на волоске.
