День двести шестнадцатый
…Несмотря на то, что 244-я статья нового, модернизированного президентом Медведевым УПК четко прописывает равенство сторон в процессе, в том числе в части представления и исследования доказательств, судья Хамовнического суда Данилкин эту норму с легкостью в понедельник обошел. С учетом скандальной истории с игнорированием президентской поправки о запрете ареста предпринимателей, на открытый саботаж Данилкин пошел во второй раз.
…Всему причиной стал американский специалист в области финансов и аудита Кевин Дейджес, которого защита пригласила в суд. Он вместе с коллегами на протяжении двух лет проделывал уникальную работу - на основе имеющегося у него обвинительного заключения, оперируя материалами, приложенными к делу самим обвинением, проанализировал, подсчитал и пришел к выводу: утверждение обвинения о том, что всего «организованной группой» было легализовано 222,8 млрд российских рублей и 2,8 млрд долларов США, не выдерживает никакой критики - денежные средства никуда не легализовывались, а расходовались в целях ЮКОСа (для покупки векселей, на уплату налогов; выплату дивидендов; внутрикорпоративные займы).
Но выводов Дейджесу, специально приехавшему в Россию на суд, продемонстрировать так и не дали. Его не захотели слушать прокуроры, и судья с их доводами согласился. Причем судья повторил все парадоксальные доводы прокурора Лахтина о том, что «специалист некомпетентен, не обладает знаниями в области «системы бухгалтерского учета РФ».
- Ходатайство прокуроров подлежит удовлетворению, - зачитал судья.
В публике еле слышно прокричали «Позор!»… Ситуация была более чем странная: на прошлой неделе судья, НЕСМОТРЯ НА ПРОТЕСТЫ ПРОКУРОРОВ, СОГЛАСИЛСЯ ВЫСЛУШАТЬ АНАЛОГИЧНОГО СПЕЦИАЛИСТА. Как писала «Новая» (см. №60), это был Уэсли Хон - эксперт в области нефтегазовой отрасли. Доводы отвода первого специалиста у обвинения были те же, что и в случае с Дейджесом. И судья даже назвал эти доводы «домыслами» и выслушал специалиста, который, естественно, опроверг обвинение. Это было в начале недели, а к концу… судья изменил поведение и либеральных шагов больше себе не позволял.
- Мои ощущения от произошедшего… - делился на улице с журналистами сам Кевин Дейджес. - Я удивлен: ни обвинение, ни суд не знакомы с моим заключением, а уже судят о моей некомпетентности.
День двести семнадцатый
…В этот день защита еще раз предприняла попытку и повторно заявила ходатайство о вызове специалиста Кевина Дейджеса. Услышав об этом, Лахтин тут же пожаловался компьютеру. Затем он и его коллеги попросили повторно в ходатайстве отказать. Судья так и поступил. Тогда защита сообщила, что в суд пришел бывший глава комитета совета директоров ЮКОСа по аудиту Жак Косцюшко-Моризе. Лахтин и его техника занервничали…
А приход независимого западного представителя совета директоров ЮКОСа в суд было явлением уникальным. Ни следователи, ни прокуроры, утверждающие, что «Ходорковский и Лебедев обманывали совет директоров», при этом не удосужились вызвать хотя бы одного члена этого совета в суд, чтобы поинтересоваться, как его обманули.
- Известна ли вам суть обвинения, по которому Ходорковского и Лебедева предали суду? - спросили адвокаты.
- Да. Я читал обвинение по-русски, они обвиняются, если говорить коротко, в хищении в 1998-2003 годах нефти, практически в полном объеме добытой группой ЮКОС. И также они обвиняются в отмывании своих доходов в особо крупных размерах. Чтобы подытожить свои впечатления, я хотел бы воспользоваться выражением, которым пользовался Федор Достоевский. Это обвинение для меня бред, бред сивой кобылы…
- Протестую! - закричал прокурор Лахтин. - Это оскорбление и суда, и нас.
Судья попросил свидетеля «воздерживаться» от таких оценок.
- В силу тех функций, которые я выполнял в качестве члена совета директоров ЮКОСа, я обладаю знанием фактов, которые, как я надеюсь, помогут данному суду установить истину, - отвечал свидетель. - Мой долг как свидетеля говорить искренне и прямо. Итак, я прочитал весь текст обвинения и на русском языке, и на английском. Но с какой бы стороны я ни пытался взглянуть на эти обвинения, они мне кажутся одним и тем же - ЕРУНДОЙ!
Лахтин ругался. Судья слушал внимательно и записывал.
- За время вашей работы в совете директоров Ходорковский и Лебедев предлагали вам решения, которые были для вас сомнительными с точки зрения закона?
- Если бы такое произошло, я бы незамедлительно ушел из совета директоров.
День двести восемнадцатый
- Я обращусь с жалобой к президенту Российской Федерации или… притащу к зданию этого суда ТЫСЯЧИ миноритарных акционеров ЮКОСа, чтобы создать напряженность… - это прокурор Лахтин на полном серьезе скажет в адрес судьи ближе к девяти часам вечера (в этот день процесс затянулся), а утром и днем пока еще будет только ругаться на защитников, подсудимых и свидетеля.
И тому были причины. Жак Косцюшко-Моризе рассказывал о причинах, побудивших аудитора «ПрайсвотерхаусКуперс» отозвать свои заключения по ЮКОСу сразу за 10 лет. Как известно, заключения были отозваны после того, как на самого аудитора прокуратура завела дело за то, что тот якобы помогал ЮКОСу уходить от налогов. После отзыва заключения дело с PwC тут же сняли.
- В марте 2007 года, после того как рабочие помещения «ПрайсвотерхаусКуперс» в Москве подверглись обыску, они сначала выпустили сообщение для прессы, в котором заявили, что в работе для ЮКОСа они придерживались самых высоких профессиональных стандартов и что ЮКОС ничего не скрывал. А через несколько недель, когда уже было начато уголовное расследование в отношении PwC и некоторых его сотрудников в Москве, аудитор выпустил письмо об отзыве заключений. Заметьте, работать с ЮКОСом PwC прекратил в 2004 году, а письмо было выпущено через три года, в 2007-м. Это факт! И второй факт. Как только было выпущено письмо с отзывом заключений, все атаки на аудитора прекратились моментально, и сегодня их бизнес в Москве процветает... Я считаю, что факты говорят сами за себя.
- Нас совершенно не интересует его мнение! - воскликнул Лахтин. - Абсолютно!
Жак Косцюшко посмотрел на прокурора с жалостью и разбил еще одно обвинение в том, что члены совета директоров были «подконтрольны Ходорковскому и Лебедеву». Косцюшко отметил, что на все это может ответить все той же фразой: «Бред сивой кобылы». На этом защита свои вопросы исчерпала. Эстафета перешла к прокурорам. Но как таковых вопросов у прокуроров и пришедшего по такому случаю «потерпевшего» не было, они сыпали утверждениями с криминальным оттенком: «Как вы могли быть независимым членом совета директоров, не зная законодательства РФ и устава ЮКОСа?», «Есть ли у вас совесть?», «Ответьте, жулик вы или нет?». Жак Косцюшко-Моризе был вынужден констатировать, что за 20 минут прокуроры смогли оскорбить его примерно 20 раз.
Прокурор Лахтин задавал вопросы о чем угодно, но только не о нефти. Вскоре прокурору сообщили, что свидетель завтра утром улетает и пора бы допрос прекратить, тут же прокурор прибег к угрозам:
- А нам тут в Российской Федерации хотелось бы по существу рассмотреть дело! Если нам этого не дадут, то возле суда появится не один потерпевший, а тысячи миноритарных акционеров!
И прокурору дали еще время. Но ответы Косцюшко ему по-прежнему не нравились. «Уходит от ответа», - констатировал Лахтин.
Под занавес, чтобы спросить хоть что-то, прокурор стал интересоваться бизнесом самого Косцюшко, подробностями его финансовых дел, словно расследовал дело в отношении него. Например, спрашивал про якобы имевшие место «инсайдерские сделки»…
- Ваша честь, я приехал в Москву, чтобы дать показания и помочь этому суду. Я приехал сюда не для того, чтобы слышать неоднократные сомнения в моей личной честности, - счел нужным заметить Косцюшко. - Хозяин у меня, в отличие от других лиц в этом помещении, только один. Это совесть. Я гражданин Франции. И на территории Франции находится Европейский суд по правам человека, который, кстати говоря, очень плотно интересуется тем, что происходит в данном зале суда. У меня нет ни малейшего желания опускаться до уровня прокурора и терять достоинство…
- Может, к нефти перейдем! - наконец попросил прокурора судья. Прокурору такой поворот не понравился:
- Мне трудно работать в рамках психологического давления как должностному лицу государства! Или я обращусь к президенту Российской Федерации с заявлением и расскажу обо всем! Или у нас развал государства? В каком вообще суде мы сидим? В российском или нет?!
- Валерий Алексеевич... - обалдел судья, - я просто попросил вас скорректировать вопрос, поскольку вы говорите о том, о чем свидетель не говорил. А по поводу развала государства и вашего обращения куда-то - я не знаю, с чем вы собираетесь обращаться?!
Прокурор не ответил и продолжил допрос… Под занавес у него возникли вопросы по письму аудиторов об отзыве лицензии у ЮКОСа. Прокурор допытывался, но свидетель еще раз отметил про «очевидное давление», которое оказывалось на аудитора.
- Может быть, когда-нибудь они напишут новое письмо, в котором откажутся от своего этого отказа, - заметил Косцюшко.
- Ирония здесь неуместна! - отрезал Лахтин. - Я прошу говорить мне только правду в российском суде. Ничего, кроме правды!
Разошлись в девятом часу вечера.
