Год назад был вынесен приговор бывшему начальнику Главного следственного управления Следственного комитета при прокуратуре Дмитрию Довгию и бывшему начальнику отдела следственного управления Главной военной прокуратуры Андрею Сагуре. Довгий обвинялся в получении взятки в размере 750 тыс. евро, а Сагура проходил по делу как посредник. «Новая» подробно освещала этот, пожалуй, самый громкий в истории российских правоохранительных органов коррупционный скандал, из которого стали известны не только детали уголовного дела в отношении Довгия - Сагуры, но и в целом скрытые механизмы функционирования российской правоохранительной системы.
Большинство экспертов из правоохранительных органов предполагали, что причиной «наезда» на бывшего главного следователя страны Довгия стали не правовые основания, а очередная клановая война силовиков за контроль над следствием, вернее, его политическими и экономическими рычагами. И, видимо, потому в обвинительном заключении было так много нестыковок, ставивших под сомнение фабулу обвинения.
Однако самое странное происшествие случилось в день оглашения вердикта присяжными: перед началом судебного заседания из коллегии была исключена присяжная Нелля Жаркова.
Впоследствии Жаркова рассказала «Новой», что склонялась к оправданию обвиняемых, однако ей просто не дали доехать до зала суда. Когда Жаркова миновала первый же пост ДПС в Гольянове, она заметила за собой машину ГИБДД, из которой по громкоговорителю потребовали вернуться на пост. Сотрудники ГИБДД (старший лейтенант Орлов и прапорщик Коршунов), не объясняя причин остановки, забрали у Жарковой документы для проверки и, по словам присяжной, продержали ее 40 минут. (Следует отметить, что в соответствии с законом на присяжного заседателя в период осуществления им правосудия распространяются гарантии независимости и неприкосновенности судей.)
По идее статья «Новой» должна была стать для правоохранительных органов сообщением о преступлении, которое по крайней мере заслуживало проверки. Однако в редакцию никто из сотрудников прокуратуры или милиции за дополнительной информацией не обратился.
Защитник Андрея Сагуры Роберт Зиновьев, составив на основании публикации заявление о преступлении, 8 апреля приехал к главному офису СКП, чтобы передать его для проверки. Но дежурный сотрудник, следователь Александр Кузнецов, после длительных консультаций по телефону устно отказался принимать заявление о преступлении, сославшись на внутриведомственный приказ СКП. Адвокаты Сагуры решили обжаловать незаконные, по их мнению, действия следователя и написали жалобу в Басманный суд. И судья Скуридина признала действия следователя незаконными и обязала его устранить допущенные нарушения.
Сегодня практика устных, немотивированных отказов следователей от принятия заявлений о преступлениях стала общепринятой, что подтверждают даже высшие чины следственных органов. Это объяснимо: функциональная переориентация следственной системы произошла давно, и потому заявления граждан о преступлениях, которые не сулят ничего, кроме лишних забот, становятся помехой для тех дел, где есть экономическая выгода или политический заказ. Решение судьи Скуридиной не стало прецедентным: заявители и до этого обжаловали бездействие следователей. Однако трудно припомнить примеры, когда судьи становились на сторону потерпевших в столь громких процессах, тем более в тех, где усматривается давление на присяжных.
Следственный комитет и Генеральная прокуратура понимают: по стопам адвокатов Сагуры в суды могут пойти тысячи других заявителей, которым следователи отказывали в приеме их документов. И если по сложившейся теперь практике суды будут вставать на сторону граждан вне зависимости от их процессуального статуса, то следственные органы будут обязаны работать именно в интересах граждан, а не только своих собственных. Эта опасность, судя по всему, и заставила представителей Генеральной прокуратуры составить кассационную жалобу на решение Басманного суда…
