В Хамовническом суде продолжился допрос Гитаса Анилиониса, бывшего исполнительного директора российско-швейцарского СП «Рашн траст энд трэйд» (РТТ) - организации, занимавшейся бухгалтерским обслуживанием десятков компаний. Учредителями СП РТТ являлись банк МЕНАТЕП и швейцарская компания MENATEP SA - по логике обвинения, такое совместное предприятие служило базой для создания «организованной группой Ходорковского и Лебедева» «подставных» компаний…
Прокуроры под предлогом «противоречий» в показаниях свидетеля заявили о необходимости оглашения его допросов на предварительном следствии. В декабре 2006-го и январе 2007-го следователь Каримов интересовался у Анилиониса судьбой денег, вырученных от продажи нефти. В частности, речь заходила о трех зарубежных трейдерах ЮКОСа: «Балтик Петролеум», «Саус Петролеум» и «Белес Петролеум», через которые ЮКОС реализовывал нефть, а на языке прокуратуры - «легализовывал деньги от продажи похищенной нефти».
«У компаний был офшорный статус и не требовалось никакого налогообложения. И вся прибыль от этих объемов оседала на офшорных счетах, и руководители ЮКОСа могли распоряжаться прибылью, как они хотели, - говорил Каримову Анилионис. - В Россию не зашло минимум 135 миллионов долларов. Произошло, грубо говоря, воровство…»
В общем, рассказ Анилиониса Каримову был убойным.
День сто шестьдесят шестой
Когда прокурор Лахтин завершил чтение, прогнали и аудиозапись допросов.
«- Ха-ха-ха!
- Ха-ха-ха!»
Беседа следователя Каримова со свидетелем не раз прерывалась дружным смехом. Сначала начинал хохотать следователь - над своими вопросами, затем к нему присоединялся свидетель. Иногда отвечал Каримов, а вовсе не Анилионис, но чаще ответы свидетель и следователь находили в совместном диалоге.
Все это воодушевило подсудимых - они тоже ходатайствовали об оглашении показаний Анилиониса на следствии, но только о тех, о существовании которых прокурор умолчал.
Наибольший интерес представляли показания, данные Анилионисом в 2007 году в Басманном суде на процессе над Переверзиным и Малаховским (менеджеры структур ЮКОСа, чье дело было выделено в отдельное производство), приговоренных к 11 и 12 годам строгого режима. Речь о тех самых трейдерах - «Белесе», «Саусе» и «Балтике». Адвокаты передавали свидетелю различные контракты, в некоторых из них стоит его подпись.
«- Вы заключали сделки по приобретению нефти у ЮКОСа?
- Не помню.
- На данном документе ваша подпись стоит?
- Она похожа на мою, - не хотел признаваться свидетель. И тогда адвокаты спросили:
- А известно ли вам, что Переверзин в составе организованной группы совместно с Ходорковским и Лебедевым совершил хищение нефти и последующую легализацию средств от ее продажи?
- Только из СМИ…»
Когда стало очевидным, что Анилионис свидетелем хищения нефти на самом деле не являлся, прокурор Лахтин вскочил с места и попросил:
- Можно перерыв! По состоянию здоровья! - и пока судья задумался, как на это реагировать, прокурор уже был за пределами зала.
- Вы подтверждаете оглашенные показания? - спросили Анилиониса защитники.
- Ну, подтверждаю… - неохотно ответил тот.
День сто шестьдесят седьмой
- Пусть Лебедев прекратит жаргон! Пусть не употребляет всяких кроликов! - это прокурор Лахтин. Нет, Платон Лебедев никаких кроликов на заседании не ел. Просто противоречия в ответах свидетеля Анилиониса, вдруг разом (как к допросу приступили подсудимые) все забывшего, он называл «кроликами в шляпе». Первым делом Лебедев пытается выяснить, какой криминал видел Анилионис в офшорных компаниях.
- Вы на допросе заявляли, что «если ЮКОС торгует с офшорными компаниями, то могли возникнуть вопросы у российских налоговых органов». Объясните суду ваше оригинальное суждение. Разве налоговые органы имеют право на запрет экспорта нефти?
Анилионис вчитался в свои показания:
- Я дал эти показания исходя из того, что на тот момент вообще не поощрялась торговля с офшорными компаниями.
- Но вы в 2001 году от имени «офшорной компании» «Саус» заключали контракт на покупку российской нефти.
- Не помню.
Подсудимому пришлось показать свидетелю «вещдок» - протокол заседания в Басманном суде, где ему предъявляли копию этого контракта...
- Я не утверждал, что я это подписывал! - вспылил Анилионис. - Я сказал лишь, что подпись похожа на мою. У меня были сомнения.
В ходе последующего допроса выяснилось, что «сомнения» вызывали у него и остальные контракты. Но Лебедев не оставлял попыток добиться ответа на вопрос: что криминального в офшорах, если к их услугам прибегают все компании?
- Что за вопрос?! - возмущался Лахтин. Сигнал Анилионис понял:
- Я запутался, мне надо понять, на какие вопросы и как надо отвечать…
- Было ли вам известно, - продолжал Лебедев, - что практически все нефтетрейдеры крупнейших нефтяных компаний зарегистрированы в офшорных зонах?
- Нет.
- А известно ли вам, что компания «Гунвор» тоже зарегистрирована в офшоре?
Повисла пауза, а затем раздался голос судьи:
- Вопрос снимается!
Сам Анилионис нервничал, краснел и то и дело смотрел на часы. И прокурор Лахтин вновь пришел ему на помощь:
- Всё! Все свои показания подтвердил свидетель!
Анилионис подхватил:
- Какие показания я дал, такие дал. Добавить нечего!
- А вот на допросе со своим другом Каримовым, с которым вы так смеялись, вы говорили… - попытался задать следующий вопрос Лебедев.
- Протестую! - заявил Анилионис.
Тогда Лебедев напомнил, какие показания свидетель давал в суде днем ранее. Так, он рассказал, что «Саус» купила у компании «Арли» почти за 16 миллионов долларов векселя российских компаний. Считая, что ценные бумаги на самом деле ничего не стоят, свидетель квалифицировал сделку как «воровство». Теперь с этим договором разбирался Лебедев. И оказалось, что «Саус» была в той сделке не покупателем, а продавцом. Документы Лебедев показал теперь Анилионису и потребовал от него пояснений.
- Я ничего не могу пояснить! - нервничал тот. - Я сам удивлен, честно говоря. В моем представлении все было наоборот.
- Когда вы отвечали прокурорам и суду на вопросы по данным документам, зачем лгали? О каком таком своем «представлении» вы сейчас говорите? Поясните суду, чтобы избежать ответственности за дачу ложных показаний…
- Ваша честь, если мне уже говорят, что я лгал и что я предупрежден об ответственности, и если я буду дальше говорить, толком ничего не понимая, значит, я буду свидетельствовать против себя. Могу ли я воспользоваться своим правом не свидетельствовать против себя?
Судья не возразил. И воспользовавшись «правом», к концу дня Анилионис вовсе отказался отвечать на вопросы, а под самый занавес, разошедшись, попросил судью установить временной лимит - допрашивать до полпятого вечера…
День сто шестьдесят восьмой
В этот день Анилионис переступил порог суда лишь для того, чтобы сообщить: на вопросы подсудимых он отвечать не желает. По словам ключевого свидетеля обвинения, это негативно влияет на его психику:
- Ваша честь, я сильно волнуюсь… Вчера поработать мне не удалось, хотел отдохнуть - тоже не удалось, потому что меня переполняли эмоции… Вчера Платон Леонидович сказал неправду, назвав меня «другом Каримова». Это уже есть в прессе, начало формироваться определенное мнение относительно меня. Когда в начале допроса меня спросили, испытываю ли я чувство неприязни к подсудимым, мой ответ был честен и правдив (неприязни не испытывал. - В.Ч.), но после вчерашнего я не могу сказать этого. Поэтому если мне дальше надо будет отвечать на вопросы, я уже не могу гарантировать, что мои показания будут такими, какими были до этих слов.
- Понятно, - промолвил судья, кажется, еще не встречавший такого в своей практике. - Отложить допрос? Вы можете давать показания?
- Ну, я уже сказал! - в голосе свидетеля появились настырные нотки. - Можно, конечно, продолжать, но какие будут показания, такие будут.
- Вам, - еще больше растерялся судья, - вам нужно время, чтобы вы успокоились?
- Да! Думаю, не смогу давать показания. Если смогу, то только на следующей неделе… У меня психика такая… Но на следующей неделе мое отношение не изменится: то, что я сказал, - оно останется. Надолго!
И судья отпустил Анилиониса «успокаиваться» до 15 марта. Как и стремительно отбывший в Лондон свидетель Голубович, он обещал вернуться…
P.S. Последние заседания шли уже без прокурора Лахтина. Он сломал ногу, наложен гипс.
