«Два букета роз».
Она стояла, опершись на свою инвалидную коляску, на углу многоквартирного дома на окраине русскоязычного Бруклина. В хрупких и уставших руках она сжимала два шикарных букета роз. На вид ей было лет 80-85. Я спросил, где здесь, наконец, можно поймать такси, чтобы скорее попасть на Манхэттэн. На ломаном русском, перемежая ответ русскими словами, она сбивчиво объясняла мне, что в такое время, а было-то всего 7 вечера, просто так на улице здесь машину не поймать. Таксисты из центра не любят заезжать в русскоязычный Бруклин. И, кстати, вопреки нашему представлению о нью-йоркских таксистах, могут запросто отказать пассажиру, ночью отправляющемуся туда из Куинса или с Бродвея. С этим я сталкивался лично. Моя «знакомая» старушка ждала машину социальной помощи, чтобы на ней отправиться в гости к единственной подруге, живущей неподалеку. «Социалка» опаздывала уже на сорок минут. «Трафик»…Есть в городе такая специальная служба, развозящая по вызову малоимущих и пожилых в близлежащие кварталы. «Сколько стоит Ваш маршрут? – 2 рубля», - ответила незнакомка. Стыдно сказать, но мы даже не познакомились. Впрочем, потом я понял, почему. Это произошло как-то подсознательно. Что даст имя одного незнакомца другому на промозглой и холодной улице ночного Бруклина? «2 доллара? – Да, внучок, путаю я эти деньги. Как-то по старинке привычнее. Хоть и живу здесь уже 15 лет. Это вот мой сын Дима все про доллары знает – сколько овощи стоят, сколько – хлеб. Недавно мне мобильный телефон подарил. Я там только одну кнопку знаю – как ему, моему Диме позвонить. А сама вот мужа похоронила год назад. В Нью-Йорке и похоронила. В Киев очень далеко и дорого везти» Наш разговор прервал гудок прибывшей «социалки». Это был миниавтобус, в котором уже сидело два человека. «Возьмите меня с собой, я заблудился здесь у вас к вечеру. А мне к 8 на Манхэттэн. Меня там ждут», - попросил я так и не знакомую мне старушку. В итоге она сказала водителю, огромному чернокожему верзиле, что я – ее сопровождающий, мы затащили инвалидную коляску в салон автобуса и «за 2 рубля» я уехал с окраины, чтобы в итоге приехать на набережную Брайтон-Бич. Сын Дима, подаривший маме мобильный телефон, проводить ее так и не вышел. Город одиноких людей, вдруг подумалось мне…
«Домашняя пища».
Над этой улицей, которая, собственно, и называется Брайтон, проходит так называемая «надземка» - уличная ветка метро. Поезда ежеминутно проносятся у тебя над головой, сотрясая витрины магазинов под названием «Рыба», «Книги». «Шубы»…Все названия – на русском. Все меню в ресторанах – русские. Захожу в знаменитый когда-то ресторан «Одесса». Он пуст, если не считать девушки-метрдотеля на входе. Она же и официант. «Покушать хотите? Весь ресторан – Ваш», - шутит она, включая свет в роскошном когда-то огромном зале. Мне это тут же напоминает сцену из фильма «Однажды в Америке», когда гангстер «Лапша» пригласил возлюбленную на ужин, загодя заказав весь зал. Но здесь все иначе. Просто посетители не пришли. А вот в двух шагах от «Одессы» - более шумно. В кафе «Арбат» праздничнуется чей-то день рождения. Молодых лиц почти не видно. Вход для «чужих» заказан. А я чужой. Поэтому ужинаю в сосенней забегаловке под названием «Домашняя пища» - котлеты из свинины, пюре, пирожки с рыбой, соленые огурцы. Такой кухни нигде больше в Нью-Йорке нет. И быть не может. Ведь кухня – это тоже элемент ностальгии Города одиноких людей…
«ГЕШЕФТ».
Такси я искал минут 40. Водитель, естественно, оказался русским. Другие здесь не ездят. На Брайтоне есть такая легенда. Будто бы этот район на побережье океана когда-то населяли выходцы из Коста-Рики, затем их вытеснили афроамериканцы, а потом пришли русские эмигранты и выгнали всех, пооткрывав свои рестораны и концертные залы, где при полном аншлаге до сих пор дает свои гастрольные концерты «русская попса». Только для своих, то есть эмигрантов. Редко кого пустят в Манхэттэнский Мэдисон Сквер Гарден. Последнее – кстати, правда. Таксист несказанно удивился, узнав, что молодому пассажиру срочно нужно, как он выразился, «в город». «Там же одни американцы», - сокрушенно качал головой бывший одессит Николай. Мы разговорились. «Нью-Йорк – это не Америка, а Брайтон – это, конечно, не Нью-Йорк». Боже, да они все здесь так говорят на каждом шагу. Только что это по-настоящему значит? Забытый всеми уголок земли?... «Понаехало в последнее время очень много выходцев из Грузии. И все – в такси пошли работать. Наших вытесняют. Да еще наркотиками торгуют. Армяне – те, хоть и пьют много, но никаких наркотиков. Одна девчонка, из богатой, кстати, семьи, недавно от передозировки прямо на улице умерла. Говорят, с грузинами якшалась. А отец ее сюда учиться отправлял. Брайтон, конечно, гиблое место. Но где лучше? Криминала хоть сейчас не так много, как раньше. На прошлой неделе, правда, прямо на улице драка случилась. Четверо морских пехотинцев-американцев забрели в ресторан «Кавказ» поужинать. Слово за слово – драка. Так один грузинчик лет 14-ти ножом всех четверых уложил. Не насмерть, конечно. Просто ранил. Сейчас у своей тетки прячется. Она его не сдаст». Как же, вдруг подумал я. Кто только не рассказывал мне о знаменитом стукачестве «русскоязычного» населения Брайтона. И журналист Саша Грант, знающий от и до всю криминальную историю этого квартала, и Питер Гриненко, эмигрант в третьем поколении, служащий в прокуратуре Бруклина, и офицер ФБР Рэй Керр. «Приходят обычно сами и начинают про соседей такое рассказывать – кто налоги не платит, кто «дозами» с кокаином ночью приторговывает. С «советскими» легко работать» - говорили мне все они. Грант добавил - «Помнишь знаменитое убийство выдающегося боксера из СССР Олега Каратаева? Так сейчас в тюрьме МСС сидит некто Леня «Длинный», вор из Киева. Он уже все рассказал. И то, Олега некий Алик Тейн застрелил прямо на выходе их ресторана «Арбат», и что того Алика в России потом нашли, убили и тело сожгли. Месть такая. Местные фэбээрэшники только с открытыми ртами такие истории и слушают»…Такси остановилось ровно на углу 7ой авеню и 34-ой стрит. Мне было пора. «Сколько?» - спрашиваю Николая. «40 и, если можно, гешефт» - отвечает. «А гешефт сколько обычно дают?» - улыбаюсь я. «Обычно не дают» - улыбается он. Я плачу два доллара сверху и выхожу. Меня ждут. Завтра я еще раз приеду в Бруклин. На сегодня достаточно.
«АКУЛА КАПИТАЛИЗМА».
«Ну и как сегодня живут обыкновенные американские капиталисты?» - спросил я Сэма Кислина, заходя в его шикарный офис на Мэдисон-авеню. Я знал, что Сэм работает до поздна, в его окнах почти всю ночь горит свет, а часа в 4 утра длинный белый лимузин унесет бывшего эмигранта из Одессы по имени Семен в сторону Центрального парка. Особняк, который наш бывший соотечественник купил там 6 лет назад, присматривал сам Стивен Спилберг, но Кислин умышленно завысил цену, переплатил и теперь все это богатство – его. «А ты что такой грустный? Не в Бруклине был? Я же говорил тебе – не ходи туда. Там еще люди-то живут?» - осклабился Сэм своей белозубой улыбкой. Как раньше бы написали – «вот она, улыбка капитализма». Семен забыл, как в том же Бруклине лет двадцать тому назад ночами разгружал рыбу, а днем торговал на рынке овощами, чтобы прокормить свою семью из жены и двоих детей. Семен забыл, сколько пота, а то и крови он пролил на Брайтонских мостовых, обегав весь русский квартал в поисках работы и так и не найдя ее пятнадцать лет назад. Он теперь не любит об этом вспоминать. О том, как Сэм разбогател, ходит множество слухов. Известно лишь, что после краха СССР Кислин успешно торговал с обедневшей вмиг Россией, зарабатывая миллионы на поставки дешевой оргтехники и компьютеров, а взамен вывозя нефть и алюминий. И вот он здесь – в роскошном убранстве кабинета с фотографиями на огромном дубовом столе – он и Клинтон, он и мэр города Джулиани и т.д. Только вот от ярлыка «русский мафиозо», который ему еще 6 лет назад приклеила американская пресса, никак не отделаться даже миллионными чеками на благотворительность. «Ну, какая я мафия, посуди сам. Я же, будучи уже гражданином США, хотел делать с Россией бизнес. Знаешь, чем все закончилось? Я поставлял компьютеры и аксессуары из Нью-Йорка в Москву одной крупной коммерческой компании. Ее и сейчас возглавляет один очень известный бизнесмен, ныне – депутат Госдумы. Первый этап поставок прошел нормально и в срок. И вдруг этот мой «компаньон» мне звонит и говорит, что второй части еще нет, не все детали пришли. Я объяснил. Что нужно время – это же не воблой на рынке торговать. И меня тут же «поставили на счетчик». Этот «депутат» сказал, что с меня дополнительно – миллион долларов. Они вместе с группой мафиози, которую возглавлял Отари Квантришвили, похитили моего сына Диму, прямо из номера московского отеля, увезли его куда-то и спрятали. Кормили там апельсинами и постоянно звонили мне – «Дай денег, а то сына никогда уже не увидишь». Мне пришлось впервые в России обращаться к каким-то криминальным «авторитетам» и «ворам в законе», в частности, к «Косте Осетинцу», с просьбой, чтобы сына вернули. Через несколько дней его действительно привезли в гостиницу «Россия», из номера которой и похитили. Я тут же обратился в посольство США, и меня под охраной отряда морских пехотинцев подвезли прямо к трапу транспортному самолета, улетающего в Нью-Йорк. Ну, разве можно в таких условиях делать было в России бизнес? Можно было только войну устроить, отстаивая собственный бизнес и жизнь своей семьи. Но это бы кровь была бы. А я крови не приемлю». Сэм тяжело вздыхает и начинает собираться. Желтый свитер в полоску, серый пиджак, синие брюки и мокасины – такое впечатление, что в цирк собрался. Спрашиваю. Нет, на прием. Какая-то благотворительная организация ждет своего постоянного члена и спонсора. Домой он вернется поздно ночью, чтобы быстро уснуть и утром вновь отправиться в офис увеличивать свои миллионы. Что ему еще делать в этом Городе одиноких людей?
«МЫ ИХ ПОДВЕСИМ ЗА ЯЙЦА».
Какие же они все-таки, настоящие русские эмигранты, думал я в ожидании своего друга Питера Гриненко в маленьком ресторанчике «Эль-Греко» на окраине Бруклина следующим утром. Да, я опять приехал сюда. Я думал увидеть где-нибудь на улице елку, такую, как у Рокфеллер-Центра на Манхэттэне, думал, что встречу множество спешащих в магазины людей, торопящихся купить подарки своим родным, очереди в магазинах, как в «Масис» на знаменитой 7-ой авеню – «шопинг-центре» Нью-Йорка. Нет, здесь ничего этого не было. Нового года будто не наступало. Что же они празднуют? Не рождество ли? Может, уже давно перестроились на американский манер и жарят индейку вместо приготовления оливье? «Ничего они не празднуют», - объясняет подсевший за стол Питер. «Отвыкли, да и для многих живущих в этом районе русских это просто дорого. Ты думаешь, все они нашли себе здесь работу? Нет, они живут на пособия. Какой уж тут Новый Год!» Я тем временем внимательно наблюдаю за странной семейной парой неопределенного возраста, которая, старательно выговаривая слова, что-то обсуждает по-английски. Но ведь они русские. Это даже по внешнему виду можно определить, не то, что по лицам! «Конечно, но здесь так принято. Вроде как окунулись в среду. Да и язык многим надо учить практически с нуля. Многие из тех, кто приехал в Штаты, вообще по-английски не говорили. Кстати, тут почти весь ресторан сейчас – русские. От официантов до последнего посетителя». Питер многих знает в лицо. Он почти двадцать ле, пока не ушел на пенсию, проработал в «русском отделе» Бруклинской полиции и прокуратуры. Видел он за эти годы и «новых русских» гангстеров, приехавших сюда в поиске легких денег, и самого «вора в законе» Иванькова-«Япончика», в аресте которого принимал участие. Русскоязычная преступность за эти годы сильно изменилась. Аферы со страховками и махинации с разбавленным бензином ушли в прошлое, а убийств и раньше-то было не много ( по сравнению с другими мафиозными группами ). Да и потом – русские ведь, как правило, убивали только своих – русских! Гриненко смеется над мифом о «красной мафии». - «Русская мафия для Америки – нонсенс. Ее здесь нет. Но есть русские преступники, которые хотят, чтобы она была. Причина очень проста. Если бы, например, в Нью-Йорке существовала бы сильная организованная группировка, ее бы начали по-настоящему бояться. Им это просто необходимо для того, чтобы наладить контакт с коста-риканцами или колумбийцами. Да, с итальянскими мафиози русские не раз выходили на связь, но чем все это кончалось? И те, и другие оказывались в тюрьме. Вот и все. Существовал такой миф, что русские якобы после совершенных убийств специально, демонстративно оставляли трупы на улицах. В отличие, скажем, от итальянцев, которые прятали трупы убитых ими людей. Но это миф. Часто его придумывают либо полицейский, которые расследуют громкие дела или ФБР, сотрудникам которого надо подчеркнуть свою значимость. Ну и журналисты эти мифа подхватывают. Например, один американский журналист Роберт Фридман очень долго писал о вашем «Япончике», какой тот якобы крутой. Так это было на руку самому «Япончику». Его стали бояться, он сам всем хвастался, что он – гангстер. Это его погубило на суде, когда его поймали за вымогательство. Судья постоянно говорил о всесильной «красной мафии», и присяжные, естественно, его наказали по всей строгости закона. Но я могу сказать. Что мы следили за каждым его шагом здесь, и если бы он что-то подобное совершил раньше, он бы и сел в тюрьму раньше. Для нас он не «крестный отец», как для вас. А помнишь, был такой рэкетир Марат Балагула, о котором в 90-х годах все писали как о «крестном отце» Брайтон-Бич? Так вот он недавно вышел из тюрьмы и сидит у себя на Брайтоне тише воды. Его мама, кажется, даже следит, чтобы он лишнего шагу не сделал, а он и сам боится. И если он вдруг снова совершит здесь преступление, мы сразу «возьмем его здесь за яйца». Правильно я по-русски сказал? За яйца?...»
P . S .
Я, покидая этот город в самый канун Нового Года, все вспоминал ту одинокую пожилую женщину в инвалидной коляске и двумя букетами шикарных красных роз, наверное, напоминающих ей об ушедшее молодости. Я ведь так и не спросил ее имени. Впрочем, здесь как-то это и не принято вовсе. Я ничего не купил себе даже в виде сувенира на память о Городе одиноких людей. Кстати, та женщина не сможет прочесть эту статью, даже если купит номер газеты. Ведь на прощанье она мне сказала, что по-английски говорить так и не научившись, по-русски читать уже разучилась. Забыла буквы…
Москва – Нью-Йорк – Москва.
АНДРЕЙ КАЛИТИН.
