Михаил Черной это… я ему давал задания, он их выполнял… А потом он увидел, что он сам все это может сделать… А я здесь нахожусь… они взяли и стали сами работать, два брата. Моих людей Лева просто предупреждал, ты мол смотри, чтобы тебя не нашли где-нибудь там… Мои люди приходили на завод,  на Красноярский завод, ему Лева говорит – или ты уйдешь сегодня, вообще исчезнешь, или тебя завтра под колесами машины найдут… К директору Братского завода подходили, говорят – будешь иметь с ним дело – мы тебя убьем. У меня был отряд охраны 15 человек… Тогда законы не работали, в то время. Я в эту компанию не входил, в братство это, я уже не нужен был этой компании… Я не мог требовать ничего, от кого я буду требовать… Закона нет, закон был на стороне братвы, блатных. Что они хотели то они и делали… А вмешиваться, воевать с ними я не хотел. Я хотел сохранить семью, детей, жить в Соединенных Штатах, жить в России я не хотел, а надо было там жить… Ехал на работу, ехал в Москву как на войну… Я решил выбрать легче путь – остаться живым и меньше заработать. Все криминальные были абсолютно, Сильвестр, потом этот, как его,  Отарик, Малевский… Я уже не помню всех… Мы с ним расстались в конце 92-го года, и после этого у нас никаких отношений не было… Я отдал ему алюминиевые заводы, отдал Новолипецкий завод, отдал ему нефть, то что я начинал… Для меня огромная потеря была, но я живой… Был Малкин такой… Из Российского кредита, тоже в этой компании… меня пугал, говорил, что я заказан, что меня убьют все равно, в любом случае… Я остался на заводе, завод являлся хорошим большим куском хлеба с маслом, выпускал три миллиона тонн металла в год, Тульский завод. И вот Малкин, Черной, они все договорились между собой и вот они меня нахально вытолкнули оттуда, они взяли себе в компанию директора завода, потом и его убили тоже… Тогда  у всех была, как тогда называлось «крыша»…  А ведь блатные в этой «крыше» стояли… Сейчас уже кое-как законы работают… Уже можно в суд пойти, а тогда этого не было.