Двери в кабинет адвоката распахнулись, как только я вышел из лифта третьего этажа, где располагается его юридическое бюро. Мы с Александром Андреевичем были знакомы почти 10 лет, и я не хотел от него ничего скрывать. Я честно признался, что меня интересует фигура Михаила Черного и главным образом его прошлое. Добровинский был дружен с братом Михаила - Львом и, безусловно, знал об этой семье очень много. Но будет ли он со мной откровенен? Загнав игрушечный шарик для гольфа в такую же игрушечную лунку (маленькое поле располагается прямо у него в кабинете), адвокат сел за массивный стол из красного дерева и закурил свою любимую сигару. Я молча ждал.
- Мало кто знает что-либо доподлинно о прошлом Михаила… - задумчиво начал свой рассказ Добровинский.
Я не хотел его перебивать, как будто опасаясь пропустить что-то очень важное.
- …Мне тоже неизвестно происхождение его, что называется, «первого миллиона», но мне кое-что рассказывали. В частности, жена его брата Льва, Людмила. Она говорила о кооперативном движении в Узбекистане. Дело в том, что есть люди, к которым деньги просто липнут. И Михаил, и Лев - из таких людей. Они когда-то купили какой-то станок по производству босоножек. Их еще называли «вьетнамками». Они заработали на этих тапочках бешеные деньги в конце 1980-х. Деньги им продавцы приносили чемоданами. Вот такой был первоначальный капитал. Это то, что известно из первых уст. Вероятно, было что-то еще. Но я об этом не знаю. Хотя вряд ли это были миллионы. Но потом начались связи с зарубежьем. У Черных появился партнер - Сэм Кислин из США, хотя, как известно, он - эмигрант из Одессы. Его племянник Арик до сих пор работает с Михаилом. Знаете, с чего они начали? Кислин с племянником присылали в голодную до товаров Россию зонтики, а Михаил их менял на продукцию алюминиевого завода. Это был такой бартер. Нам сейчас кажется это смешным, но ведь так и было. Потом уже произошло знакомство с англичанами - братьями Рубенами, и начался новый и главный виток карьеры Михаила Черного, одного из первых настоящих российских олигархов.
Я с трудом понимал, как можно было на «вьетнамках» заработать хотя бы первые 100 000 долларов, но, как мне показалось, не знал этого и Добровинский. Мы оба молчали секунд сорок, затем я спросил его о ситуации с арестом Иванькова. Адвокат как будто ждал этого вопроса. Как я уже говорил, Добровинский был адвокатом «Япончика» на первых порах и перепитии его уголовного дела знал досконально.
- Я не готов поверить в то, что Иванькова - «Япончика» «сдал» ФБР Михаил Черный. Дело в том, что я общался с Михаилом после суда над «Япончиком», и он знал, что я был адвокатом Иванькова. Если бы эта версия была правдой, Черный просто не стал бы со мной общаться. А я очень много помогал Михаилу, в частности, в Нижневатовске в нефтегазовой сфере, и вошел в «святая святых» бизнеса Черного. Я знал слишком много из того, чего посторонний, обычный человек знать не должен был вообще. И поэтому скажу, что если бы был конфликт между Черным и Иваньковым, то эти криминальные проблемы решал бы Антон Малевский, который в середине 1990-х, т. е. на момент знакомства «Япончика» с Михаилом, уже был «правой рукой» Черного. Впрочем, Антон, надо заметить, очень рано и трагически погиб. Он разбился, прыгая с парашютом где-то в Африке. Мне говорили, что это несчастный случай, что произошла какая-то техническая накладка, но я в это не верю до сих пор. Я не верю, что эта смерть носила естественный характер.
Тут Александр Добровинский вдруг замолчал, как будто в кабинете неожиданно появился кто-то третий, лишний слушатель. Продолжать дальше разговор не имело смысла. Я понимал, что адвокат знает намного больше, чем может позволить себе сказать. Но теперь у него уже не было желания продолжать этот разговор. Александр встал и взял в руки клюшку для гольфа. Мне пора было уходить. Я спросил, можем ли мы продолжить разговор позже, он, улыбнувшись, согласился. При этом мы оба понимали, что имя Антона Малевского, скорее всего, больше нами произнесено не будет. Но это уже была зацепка. Нельзя было сказать, что я многое сумел узнать про прошлое Черного, но то, что именно Антон Измайловский был правой его рукой, давало мне новую ниточку в своем расследовании…
